Георг Конрат - Немецкие диверсанты. Спецоперации на Восточном фронте. 1941–1942

Я благополучно приземлился на мягкую траву, быстро свернул и уложил парашют, необходимо было сориентироваться на местности, чтобы найти место условленной встречи. Когда я добрался туда, половина группы уже ждала остальных. Вокруг была тишина и покой. Мы закопали парашюты, а затем, совершенно ничем не отличающиеся от настоящих солдат-красноармейцев, маршируя строем, направились к главной дороге. Подойдя ближе, мы запели: «Моя Москва». Ступив на дорогу Рига-Шяуляй, мы пошли вперед, а второй отряд двинулся в противоположную сторону, запевая другую песню. Даже русская военизированная охрана не посмела остановить отряд, марширующий и распевающий песни во все горло. Тем более мы были не одни. Где-то недалеко слышались песни, которые пели уже настоящие русские, шагая целыми отрядами в разных направлениях. Ребята из секретной службы рассказывали, что сейчас много отрядов брошены на укрепление границы и именно поэтому нам встречалось так много солдат.

Как только начался наш марш-бросок, пение не просто придало нам храбрости, но как-то автоматачески заставило перевоплотиться в русских, и нам совсем не составляло труда вести себя так, как нас обучали. Продвигаясь с севера в Таурогген, километр за километром мы пели все новые и новые песни, известные под такими названиями, как «Три танкиста» и «Катюша». Приблизившись к холмам, мы увидели тот самый мост. Это было настоящим испытанием. Если они захотят остановить нас, то это произойдет именно сейчас. У русских были выставлены посты на противоположной стороне моста, и внутренне я уже настраивался на борьбу. Но они только поприветствовали нас, и мы беспрепятственно прошли мимо. Это был кульминационный момент.

Мы были в форме пограничников, одного из лучших родов войск в русской армии. Я также отсалютовал в ответ, и мы перешли через мост. Было половина третьего.

Мы продолжали свое шествие по дороге, в сторону германской границы, находящейся в километре отсюда. Мы не просто выглядели как русские, мы были самыми настоящими русскими, так что даже тени сомнений не могло закрасться в головы наших противников. Сейчас в нашем пении слышались нотки ликования.

Вилли возглавлял один из отрядов, который направлялся к старому литовскому замку, где располагались штабы русской армии, в то время как я повел остальных снова к мосту. Делая вид, будто укладываем телефонный кабель, мы тем временем постепенно разматывали его. Также от нас требовалось обесточить старинную церковь и колокольню – основной источник связи, и половина ребят уже вовсю занимались этим. Один русский, охранявший объект, громко заметил:

– Сейчас бы поспать, а не стоять тут как вкопанный или разматывать провода. Сегодня ночью собачий холод.

– А еще лучше завалиться в постель с бабой да прихватить с собой бутылку водки, – отозвался другой.

Русские смеялись так громко, что их отлично было слышно на другом берегу реки. А мы тем временем совершенно спокойно и открыто выполняли свою работу, копаясь в телефонных проводах и минируя мост прямо под их носом. Это оказалось до какой-то степени легче, чем в Рейхсканцелярии, что адмирал Канарис не мог себе представить. Все происходящее напоминало какую-то детскую игру. Спустя некоторое время ко мне подбежал Вилли и произнес:

– Их центр управления полностью заминирован.

Затем один за другим стали подходить другие ребята и докладывать, что мост и трубы так обложены взрывчаткой, что тому, кто захочет пройти по нему впоследствии, придется собирать его по кусочкам, начиная с самого центра города. Вилли хихикнул, и мы все тоже рассмеялись.

Небольшой отряд русских солдат приблизился к мосту, идя друг за другом. Это оказалась береговая охрана, и, проходя мимо нас, старший политрук отсалютовал мне. Повернувшись, они последовали в противоположную сторону, туда же, откуда пришли. И снова мне стало весело, потому что я уже предвкушал результат наших следующих секретных операций. Даже Вилли еще не знал о предстоящих планах.

Шагая строем, мы возвратились в Таурогген. От нас требовалось держать под надзором полевые склады с горючим, находившиеся немного южнее. Здесь же, рядом, находилась бойня, где в назначенный час мы должны были превратиться в рабочих. Я посмотрел на часы. Они показывали без восьми четыре утра. А вдруг что-то пойдет не так, не сработает взрывное устройство? Я продолжал идти, внешне совершенно спокойно, внутренне сходя с ума от лезущих в голову вопросов и внимательно прислушиваясь к происходящему вокруг. И тут, внезапно, я услышал прогремевший взрыв. Он потряс воздух, а за ним послышались другие, но уже не такой мощности. Моста, церкви и замка больше не существовало. Я оставил одного из своих ребят наблюдать за результатами наших действий, дав ему капсулу с ядом на тот случай, если он будет пойман русскими.

Мы подошли к складам. Без семи минут четыре.

– Смена караула! – крикнул я.

Отряд остановился. Русские, охранявшие горючее, примкнули к нашим рядам, а наши заняли их место. В помещении для охраны мясокомбината, находившегося совсем рядом, к удивлению, оказалось только шесть человек. Сразу за ним был еще один небольшой домик. Дойдя до него, я опять скомандовал: «Смена караула!» – и снова их военных сменили наши. Пока я еще не знал, что с ними делать. Они только мешали и совершенно не были нужны, но я не мог застрелить их. Они не внушали абсолютно никаких опасений, так как ни о чем не подозревали.

Теперь мы могли увидеть, что происходит на железнодорожной станции. Не спеша маршируя, мы пели «Катюшу» и внимательно изучали территорию. Все платформы, да и вообще вся станция была забита военными, поэтому попытаться предпринять здесь что-либо не имело смысла. Тем не менее охрана станции не представляла особой опасности. Главным объектом для нас здесь являлся железнодорожный мост, проходивший в двух километрах отсюда, тянувшийся в сторону немецкой границы. Он, так же как и другой мост, находившийся в трех километрах к востоку, пересекал реку. По нему как раз на поезде должна была быть переправлена наша тяжелая артиллерия, поэтому он должен был остаться невредимым любой ценой.

Начинало светать. Было уже четыре часа. Грохот тысяч пушек доносился с немецкой стороны. Как раз в это время танки и другая военная техника, сопровождаемая нашей пехотой, пересекали границу. Русские не понимали, что началось нападение на них. Они, пустив лошадей во весь опор, скакали вокруг станции, пытаясь определить, что же все-таки происходит. Вокруг царила атмосфера полного хаоса. Среди этой суматохи никому не было до нас дела, и мы спокойно продолжали свой путь в сторону железнодорожного моста. По правую сторону от себя я видел мост, уже разрушенный нами. Все вокруг было в дыму, но я все же сумел разглядеть языки пламени, облизывающие руины того, что еще несколько минут назад было замком. Теперь уже, отряд за отрядом, русские солдаты пытались наладить сообщение, но на это им потребовалось бы несколько часов, а чтобы получить прежнюю связь, нужны были годы. У них не было надежды что-то изменить, и мы продолжали свой марш-бросок, ни о чем не волнуясь.