Георг Конрат - Немецкие диверсанты. Спецоперации на Восточном фронте. 1941–1942

– Когда попадаешь в подобные места, целесообразно не задавать лишних вопросов, – прошептал Вилли. – У тебя должен быть такой вид, как будто ты уверен на сто процентов в том, что делаешь, – в противном случае у них могут возникнуть подозрения и, соответственно, ненужные нам вопросы.

Он повел меня вниз по коридору, и мы оказались у одной из дверей. Это была комната отдыха, и, войдя внутрь, мы обомлели, впрочем не меньше, чем люди, там находившиеся.

В центре комнаты стоял заставленный стаканами, тарелками с ветчиной и другой закуской стол. По виду находящихся там можно было точно сказать, что они уже выпили не одну бутылку водки.

– Вольно, – дал приказ Вилли. – Продолжайте. – Они выглядели явно испуганными, ожидая, по крайней мере, ругательств в свой адрес, но слова, слетавшие с языка Вилли, звучали просто: – Старший лейтенант и я – из отряда связистов, и мы всего-навсего проверяем связь. Так что не обращайте на нас внимания. Как будто нас нет.

Они закивали и продолжили пьянствовать. Среди них находились двое наших ребят. Третий отсутствовал.

Выйдя из здания, мы сели в машину и поехали в конец улицы. Затем, повернув направо, Вилли проехал по дороге метров двести и снова остановился. С нашей стороны был лес, а напротив стояли частные домики одесских служащих, очень красивые и ухоженные.

– Теперь нужно идти в лес, – сказал Вилли.

Бросив машину, мы прошли пешком метров сто. В лесу приятно пахло соснами и сыроватой землей, повсюду рос мох, вперемешку с травой, которую покрывали листья, совсем недавно упавшие с деревьев. И тишина. Затем мы услышали свист нашего связного, а потом увидели его, появившегося из кустов.

– Есть изменения в планах?

– Нет. В полночь, как было условлено. Какие проблемы? – спросил я.

Он отрицательно покачал головой:

– Все спокойно.

Не говоря больше ничего, он снова исчез, а мы, повернув назад, сели в машину и поехали в юго-восточном направлении, и на дороге, ведущей вверх, встретили нашего следующего связного. Последовал аналогичный доклад: все идет по плану. Далее, на той же дороге, но уже ведущей вниз, нас поджидал третий рапортующий, не сказавший ничего нового. Доклады начинали становиться слишком монотонными, и наша поездка казалась пустой тратой времени – все везде шло отлично. Теперь, не тратя попусту времени, оставалось только покинуть территорию, и поэтому Вилли двинулся в северо-западном направлении, в сторону Германии, туда, где располагался наш отряд военной полиции.

На главной дороге, ведущей в сторону фронта, мы, попав в огромную пробку, застряли в ней. Количество идущего транспорта было просто фантастическим. Кареты «Скорой помощи», грузовики, танки и просто люди, идущие пешком, бесконечной вереницей тянулись на север. Грузовые машины, шедшие в одну сторону с заполненными боеприпасами кузовами, возвращались обратно до отказа набитые ранеными. В санитарных машинах также не было свободного места. Мы двигались со скоростью не больше, чем у черепахи, и расстояние в двадцать восемь километров до места, где находился наш головной дозор, преодолели за полтора часа с лишним. Оттуда было рукой подать до линии огня, где беспрестанно слышался грохот русской и немецкой артиллерии. Я понимал, что еще километров тридцать немецкого наступления, по десять – пятнадцать километров в день, и примерно через три дня они подойдут к нам. Я очень надеялся, что это произойдет раньше полуночи. Я совсем не думал, каковы будут наши шансы, если мы застрянем под Одессой слишком надолго, после того, как начнется пожар. Если майор Калоша и его люди поймут, что произошло, а мы не успеем уйти, нам действительно будет несдобровать. Сейчас мы уже почти подъехали к головному дозору. Оставалось совсем немного, но сквозь поток людей и машин становилось все сложнее пробираться. Какого черта все они делают здесь? Увидев троих русских военных, мы, подъехав к ним, остановились:

– Вам на пути где-нибудь попадался пограничный отряд?

– Вы имеете в виду группу, проходящую учения? Я кивнул.

– Они внизу, у реки, в полукилометре отсюда. – Отвечавший офицер показал на дорогу, усыпанную гравием. Их машина поехала дальше.

Возле реки мы увидели два танка, цистерну с горючим и еще два других транспортных средства. Выйдя из машины, мы направились к двум стоящим на посту охранникам. Подойдя ближе, я понял, что это наши люди, но, пока еще не будучи уверенным, есть ли кто чужой вокруг, я спросил строго:

– Что за отряд?

– Тот, который вы ожидаете увидеть, – последовал ответ.

Какого черта они тогда возятся с этими танками и грузовиками? – спросил я самого себя.

– Где лейтенант Бок?

Они указали на первый танк:

– Там вы найдете его.

Обойдя танк, мы обнаружили Бока, рисующего на танке эмблему, указывающую на принадлежность к отряду маршала Жукова. Все остальные были заняты тем же – они рисовали то же самое на другом танке и грузовиках.

– Послушай, Бок, как ты намерен менять на посту головной дозор? – спросил я.

– В этом не будет ничего сложного, – ответил он. – Там всего лишь три политрука, и они не собираются уезжать из города или меняться на посту ближайшие сутки. У них есть полевая телефонная связь с главным штабом, откуда они получают все инструкции и приказы, поэтому до тех пор, пока линия прослушивается нами, никаких проблем возникнуть не должно. Они уже получили необходимую ложную информацию. Наши специалисты так подделывают голоса, что не отличишь, будь это собственная мама. Один из моих людей находится в том месте, где линия проходит через лес. Прекратив связь, он пошлет приказ на головной дозор, что заступает новый отряд военной полиции. Мы установили там распределительный щит, и отряд будет принимать сообщения с обоих концов. Конечно, здесь все под контролем и доходят лишь те сообщения, какие мы хотим. Отвечаем им также мы. Все идет отлично – Одесса считает, что на связи с фронтом, и, наоборот, на головном дозоре думают, что разговаривают с Одессой. Я меняю людей каждые восемь часов, и нам, конечно, не нужен коммутатор, так как мы общаемся при помощи пароля. – Он засмеялся, очень довольный своей находчивостью. – Итак, вы видите, что я оставляю русским всю грязную работу. Мы даже не наблюдаем за ними – достаточно одного человека. Когда их телефон звонит, он также прослушивается здесь. Таким образом, через наши уши проходят все сообщения, поступающие им, и те, которые они отправляют сами.

Я слушал Бока не перебивая, но внутри у меня уже все кипело и бурлило оттого, что я видел глупейшие ошибки, которые этот идиот успел наделать, ошибки, которые никому из нас не позволено было совершать. И как я до сих пор молчал? Любопытство было сильнее меня, и сначала я хотел до конца дослушать историю – особенно ту ее часть, когда он решил реквизировать танки.