Георг Конрат - Немецкие диверсанты. Спецоперации на Восточном фронте. 1941–1942

Я смотрел на него в оцепенении, как мне показалось, целую вечность, совершенно забыв о войне. Никогда еще я не был так близко к горящему танку и не мог поверить, что вижу эту картину наяву. Железо, из которого была сделана машина, раскалилось докрасна, и танк стал похож на топку. Мне показалось, будто я вижу тени людей, пытающихся выбраться наружу. Но я понимал, что это всего лишь игра воображения. Ни у кого из них не было шанса.

Три русских танка «Т-36», которые успели переехать мост, сейчас смотрели прямо мне в лицо. Но действия Диты оказались быстрее, чем мои слова. Он быстро выпустил снаряд, хотя от волнения промахнулся. Это было несвойственно ему – особенно из такого удобного положения. Первый из танков открыл по нас огонь. Я откинул голову, прислонившись к крышке люка, чувствуя, как дребезжит металл, по которому стучат пули. Но этих ударов было недостаточно, и на этот раз, прицелившись поточнее, Дита не допустил ошибки. Танк противника был обезврежен. Но я не поверил своим глазам, потому что танк продолжал двигаться на нас. Этого не могло быть: наверное, ранение дало о себе знать и у меня начались галлюцинации. Я потряс головой и посмотрел еще раз – танк горел. Похоже, я потихоньку начинал бредить. Два других русских танка отступили на короткую дистанцию и направились в хорошо защищенную зону. Я приказал своему экипажу дать задний ход и тоже постараться найти укрытие. Наконец нам удалось найти канаву, окруженную плотным кустарником. Я велел повернуть направо, а затем приказал Йохуму проехать вдоль канавы пятьдесят метров. Там, когда мы вновь окажемся лицом к лицу с русскими, можно будет замаскироваться среди деревьев. Не имея времени, чтобы связаться с остальными танками, мы с Боком вынуждены были сражаться в одиночку.

Не заметив, что канава кончилась, мы снова выскочили на поле. И тут нас поджидал шокирующий сюрприз. Мы налетели прямо на русский танк, стоявший всего в двухстах метрах от нас. Дита обнаружил его раньше остальных. Русские были сбиты с толку нашим неожиданным появлением, и Дита, не дав им опомниться, открыл огонь. Это было за Фукса. Он сгорел точно так же. Теперь оставался один последний танк, и Бок уже охотился за ним. Мы бросились ему на подмогу и немедленно попали под тяжелый артиллерийский обстрел. Но нам во что бы то ни стало нужно было разрушить этот мост, даже ценой собственной жизни.

И снова саперы толпились вокруг него. Они не теряли зря времени, пока мы сражались с «Т-36». Повсюду валялись доски и палки и люди бегали во всех направлениях. Дита снова начал стрелять по мосту. Солдаты побежали, спасая свою жизнь. Если бы русские не были застигнуты врасплох, они бы давно стерли нас с лица земли, но теперь, в царившем хаосе, они стреляли мимо и их снаряды пролетали справа, слева и ложились далеко впереди и за нами. Их стрелки не могли идти больше вперед. Мы не прекращали огонь, и наши пули со свистом вылетали через каждые несколько секунд. Наконец Дита перестал стрелять, и я увидел, что понтоны отделились и их понесло течением реки в нашу сторону. Не знаю, закричал я или нет, только резко откинул голову и поднял руку, а затем словно отбойный молоток стал стучать по моей голове. Теряя сознание, я почувствовал горячую кровь, побежавшую по лицу, и упал назад.

Кто-то потряс меня за плечо. Мне показалось, что все мое тело состоит из отдельных кусков. Я вроде слышал голоса, но уверен не был. Мне требовалось время, чтобы вникнуть, вдуматься в то, что произошло. Я лежал с открытыми глазами и пытался сконцентрироваться. Что я делаю здесь и, вообще, где я? Я прислушивался к голосам. Постепенно они стали слышны отчетливее. Их было два, но слов я разобрать не мог. Я осознавал, кто я такой, и медленно стал вспоминать сражение, горящие танки, ребят, раскаленный танк Фукса и то, как получил ранение в голову. Может быть, я находился в плену у русских? Если так, то лучше умереть. Осталась ли у меня смертельная таблетка? Я хотел дотронуться до нее, чтобы проверить, но не смог поднять руки и даже пошевелить пальцами. Я с трудом держал глаза открытыми и пытался понять, кто там говорит. Сконцентрировавшись, я попытался различить слова. Это была спокойная немецкая речь.

– Ранение в голову не очень серьезное – ему здорово повезло. Вот с легким дела обстоят хуже. Но, я думаю, он выкарабкается.

Прилагая неимоверные усилия, я решил убедиться, не немецкий ли это доктор, который, может быть, также захвачен русскими. Я увидел человека в белом халате, как раз в этот момент направляющегося к изголовью моей койки.

– Сделаем ему переливание крови, и все обойдется. Он прошел дальше, и мне не стало его видно. Теперь я понимал, что, возможно, нахожусь в передвижном полевом госпитале, так как все это время чувствовал под собой стук колес. Я продолжал осматриваться, а затем услышал голос доктора позади себя:

– Должно быть, он находился рядом с кабиной водителя. Кстати, адмирал, возникает вопрос, кто этот парень, если ему оказывается столь высокое внимание?

Это были его последние слова, но ответа не последовало.

Я посмотрел в сторону. До сих пор в моей голове был сплошной туман, и поэтому мне никак не удавалось сосредоточиться на фигуре человека. Лица и возраста мужчины я не мог различить, но его форма была мне хорошо знакома. Капитан военно-морского флота. Его грудь была увешана медалями. Я все пристальней вглядывался, и его лицо потихоньку начало вырисовываться. Я не мог поверить своим глазам. Здесь не могло быть ошибки. Это был Вилли. Он смотрел на меня, как всегда иронично улыбаясь, но откуда у него эта форма? Я продолжил осматриваться и уткнулся в другого человека в похожей форме. Этого просто не могло быть. Зажмурившись, я снова открыл глаза и стал с подозрением вглядываться. Не было сомнений, что у меня начались галлюцинации!

Но, присмотревшись, я увидел, что этот человек тоже улыбается.

– Привет, капитан. – Передо мной стоял адмирал Канарис.

Это сон, сказал я себе. Каким образом он мог очутиться здесь, и даже если это он, то что ему тут делать? Тогда тем более, черт побери, где я нахожусь? Я снова закрыл глаза. Но тряска и непрекращающийся стук колес не могли мне сниться – я точно не спал. Потом я услышал, как Вилли говорил:

– Он опять потерял сознание.

– Нет! Я в порядке! – закричал я, быстро открыв глаза, но больше не смог произнести ни звука и так и остался лежать с приоткрытым ртом, почувствовав, как у меня пересохло во рту и горле. Казалось, парализовало язык. Я решил попросить воды, и слова едва слетели с моих губ. Адмирал Канарис поднялся и, наполнив полевую кружку, очень медленно поднес к моей голове и стал вливать маленькими глотками мне в рот.

– Не нужно разговаривать, только в крайнем случае, и все будет хорошо.