Отто Дитрих - Двенадцать лет с Гитлером. Воспоминания имперского руководителя прессы. 1933-1945

Громадная улица, проходящая с севера на юг и начинающаяся у Бранденбургских ворот, должна была продолжить существующую восточно-западную ось и стать главной темой переустройства Берлина. Все железные дороги предполагалось отвести от центра города и сосредоточить на единственном центральном железнодорожном терминале в южном конце бульвара, где предполагалось построить новое здание для правительства. Кроме того, Гитлер намеревался расширить колею немецких железных дорог с 1,4 до более чем 3 метров. Он считал, что такое расширение колеи увеличит скорость, безопасность и пропускную способность, в одночасье повысив эффективность железных дорог в несколько раз. Планировалось построить двухэтажные пассажирские вагоны, а товарные вагоны увеличить настолько, чтобы в одном грузовом поезде могло уместиться столько же груза, сколько в трюме 10 000-тонного грузового парохода.

Говоря о преображении столицы, Гитлер заметил: «Через десять лет никто не сможет сказать, что знаком с чудесами света, если не повидал нашего нового Берлина». Произнося эти слова, он даже не подозревал, насколько пророческими они окажутся. Страдая манией величия, он полагал, что сможет применить свое необузданное художественное воображение не только в отношении Берлина, но и в трезвой и смертельно серьезной сфере военной политики власти. Его Берлин не будет похож ни на один другой город. Какие пророческие слова! В результате фантастического развития современной авиации, танков и артиллерии Берлин был превращен в огромные руины, подобных которым еще никто на свете не видел. Такого не мог предвидеть даже этот мечтательный государственный деятель, считавший себя избранным среди людей.

В 1940 году Гитлер единственный раз в жизни посетил Париж. Он пробыл там всего три часа. В шесть часов утра он проехал по почти безлюдному городу, посетил могилу Наполеона и осмотрел город с высоты Эйфелевой башни. На обратном пути он заметил, что Елисейские Поля, Триумфальная арка и площадь Согласия не произвели на него большого впечатления; он думал, что они больше и величественнее. Позже я узнал, что по приезде домой он тотчас же внес изменения в генеральный план Берлина, увеличив ширину больших бульваров с 40 до 120 метров.

Отношение Гитлера к монархии и его контакты с коронованными особами тесно связаны с его пребыванием в Берлине. Ряд ранее не упоминавшихся фактов прольет свет на этот аспект его мыслей.

Родившийся и выросший в Австрии, сын чиновника, Гитлер рано научился мыслить категориями Великой Германии. Как бы то ни было, внутренне он оставался более или менее приверженцем традиции; его отношение было обусловлено скрытым консерватизмом. В ноябре 1918 года он еще не был готов одобрить крушение королевских династий и княжеских домов, сыгравших столь славную роль в немецкой истории. Этот факт он часто подчеркивал. Однако, при всей своей ненависти к немецкой социал-демократии, он безоговорочно приветствовал ликвидацию малых государств, превращавших Германию в лоскутное одеяло. Это был, по его понятиям, значительный исторический акт.

Прежде чем впервые баллотироваться на президентских выборах в 1932 году, Гитлер долго колебался, пытаясь выбрать кандидата, национал-социалиста, который мог бы противостоять Гинденбургу. Внезапно всплыло имя германского кронпринца. Это была первоклассная сенсация, когда Грегор Штрассер представил капитана кавалерии, заявившего, что он является потомком бывшего кронпринца и хочет предложить свою кандидатуру. Но переговоры закончились ничем, потому что Гитлер объявил о решении самому бороться за место под солнцем.

Во время предвыборной кампании в Мекленбурге в этом же году закулисные переговоры со Шлейхером [30]зашли так далеко, что все ожидали, что Гитлер в любой момент может стать его преемником. Однажды поздно вечером Гитлер сидел с Геббельсом и еще небольшой группой людей в гостиной особняка в поместье Северин, где в то время находилась его главная квартира. Измученный многочисленными встречами, Гитлер задремал. Присутствующие тактично замолчали, как вдруг он вскочил, словно пробудившись ото сна, и совершенно серьезно обратился к Геббельсу: «Но тогда я не смогу заставить вас сделать меня императором или королем!» Геббельс, обычно бойкий на язык, в замешательстве пробормотал что-то невнятное, и тему замяли.

Принц Август-Вильгельм из рода Гогенцоллернов был активным штурмовиком. В 1932 году Гитлер несколько раз гостил у него в Потсдаме. Там он познакомился с симпатичным шестнадцатилетним сыном принца Александром. Однажды вечером, когда Гитлер возвращался из Потсдама в Берлин, он сообщил, что намерен сделать принца Александра преемником кайзера Вильгельма II. В последующие месяцы он неоднократно говорил об этой идее как о свершившемся факте, но после прихода к власти больше никогда не поднимал этого вопроса. Впоследствии его отношения с принцем Августом охладели и стали по-настоящему недружественными. Он перестал называть принца королевским высочеством, как раньше, всем рассказывал, что принц пробивной малый, не приглашал его больше к себе и запретил своим адъютантам иметь с ним дело. Это довольно иррациональное изменение отношения к принцу говорило о внезапных переменах в его взглядах на монархию. По мере того как крепла его власть, он становился все более и более язвительным по отношению к принцу и знати. Раньше он не пренебрегал помощью этих людей; почувствовав, что расположение народа завоевано, он охладел к нему. Были и другие причины для этой перемены. Ему причиняли боль некоторые мелкие знаки неуважения со стороны дома Гогенцоллернов. В политическом салоне знакомой знатной дамы его неожиданно представили бывшей императрице Гермине, и его крайне смутили преувеличенно глубокие реверансы светских дам. Незадолго до прихода к власти он был приглашен на чай к кронпринцессе Цецилии. Позже слуга насплетничал ему, что после его ухода кронпринцесса приказала открыть все окна, «чтобы запах этих тварей ушел из дома вместе с ними».

Этот личный опыт, наверное, впоследствии сыграл свою роль в его отношении к монархии. Главным фактором, однако, является то, что Гитлер, придя к власти, освободился от всякого политического и социального балласта. Он изменился с головы до ног и нацепил заготовленную маску – маску народного трибуна. В свой первый визит в Вену он выразил сожаление, что у Муссолини не хватило мужества свергнуть Савойский дом. Коронованные особы, сказал Гитлер, всячески ограничивают его режим и способствуют медленной гибели фашизма.

Во время кризиса в британской королевской семье Гитлер безоговорочно принял сторону принца Уэльского, упрекая его только за бездеятельность. Ведь его поддерживает сочувствующий рабочий класс, а при такой поддержке он легко может заставить правительство и королевский дом «внять голосу разума». Однако немецкой прессе Гитлер строго запретил вмешиваться в дела королевского дома Британии. С характерным для него экстремизмом он даже запретил все новые публикации. Начав заниматься перевооружением Германии, он хотел сохранить или даже завоевать симпатии британского правительства.