Феликс Керстен - Пять лет рядом с Гиммлером. Воспоминания личного врача. 1940-1945

Гиммлер просиял и сказал:

– Ну, разве это не чудесно, господин Керстен? Реальный практический национал-социализм – и это опять же демонстрирует влияние национал-социалистической идеологии.

– Можно назвать это и так, но уверяю вас, что идеологически можно обосновать величайшую чепуху, – парировал я. – Если вы будете продолжать и расширять эти меры, то получите поддержку масс не благодаря вашим идеям, а даже несмотря на них. Если лишь чуть-чуть изменить точку зрения, то легко указать, что национал-социалисты, как знатоки народной психологии, точно знают, как овладеть массами – достаточно, чтобы внутренний круг бросал им подачки, убаюкивал их, обманывал, уговаривал, – и мы снова возвращаемся к вашей идее о масонской идеологии.

Но больше всего меня интересует кое-что совсем другое. Господин Гиммлер, вы действительно верите в существование небольшой группы высокопоставленных масонов, стоящей за каждым политическим и экономическим событием и регулярно проводящей тайные встречи, на которых принимаются решения о войне и мире – решения, влияющие на историю народов и правительств? Ваши люди в масонском департаменте говорили мне что-то в этом роде и, кажется, даже сами в это верили.

– Я не только верю этому, господин Керстен, – ответил Гиммлер, – я это знаю. Вы забыли добавить, что эти высокопоставленные масоны идентичны с внутренним кругом сионских мудрецов. Так еврейские правители мира пользуются масонством для камуфляжа собственной интернациональной власти. С масонской помощью сионские мудрецы намереваются сокрушить сопротивление интеллектуального и духовного правящего класса германского мира. Ведь они интересуются обращением в свою веру лишь интеллектуалов – юристов, врачей, протестантских священников, промышленников и политиков, но не ремесленников и торговцев и тем более не рабочих. Их усыпляет другая наднациональная сила – Международный союз рабочих, который управляется масонами и их еврейскими вождями.

– Господин рейхсфюрер, это фантастика, – возразил я. – Масоны окружают себя тайной с целью оказания особого влияния на своих сторонников. Вполне естественно, что по этой причине на них возводится много напраслины, но где же реальные доказательства ваших утверждений?

– Господин Керстен, разумеется, я не могу положить перед вами на стол признание преступника с его собственной подписью. Чтобы ясно увидеть всю картину, вы должны изучить под микроскопом деятельность масонов за последние два века. Тогда сможете подтвердить: ведущие масоны принимали участие в свержении любого правительства. Они приложили руку ко всем тяжелым финансовым кризисам, которые привели экономику нашей страны на край пропасти. Масоны играют важную роль в экономической и интеллектуальной жизни страны и ведут за собой других масонов. Те решительные люди, которые вели против нас Первую мировую войну, – масоны. Во Второй мировой войне всемирное масонство снова объединилось против нас. В некоторых англосаксонских странах практически невозможно занять какое-либо положение в промышленности или политике, если только вы не масон. Разве это не достаточные доказательства, господин Керстен?

– Только не для меня, господин рейхсфюрер. Масонство привлекает многих людей благодаря своей гуманитарной программе и той помощи и поддержке, которую оказывает своим членам. Они знают, что получат возможность для новых достижений, найдут полезных друзей и улучшат свое положение. Неудивительно, что инициативные люди пользуются этим источником влияния. Учитель становится масоном, потому что его директор – масон, и бизнесмен – по той же самой причине. По-человечески вполне понятно, что люди стараются поддерживать контакты со своими знакомыми. Людей гонит в масоны нечто вроде естественного отбора. Точно так же естественно, что одни и те же люди снова и снова проявляют себя в экономической и политической жизни. Вы принимаете это за доказательство своей теории и торжествуете, когда можете продемонстрировать, что масоны принимали участие в любой экономической или политической катастрофе. Из этого вы делаете вывод, что перед нами – заговор наднациональных сил, которые ответственны практически за все. Но точно так же можно доказать, что за каждой экономической или политической катастрофой стоят юристы. Меня лишь удивляет, что вы с вашей ненавистью к юридической профессии еще этого не сделали.

– Что вы имеете в виду? – спросил Гиммлер.

– Все очень просто, – стал объяснять я. – Вам лишь нужно собрать данные по профессии ведущих людей в какой бы то ни было сфере, и вы получите доказательство, что тридцать—сорок процентов от их числа – юристы. В вашей власти, господин Гиммлер, прийти к определенным выводам относительно этой группы заговорщиков и преследовать их так же, как вы уже преследуете масонов. Аргументов у вас будет в избытке. Вы можете заявить, что все юристы получили одинаковое образование, говорят на одном жаргоне, ревностно хранят при себе свои взгляды и приемы; один юрист приводит за собой следующего и радуется, когда находит на другой стороне кого-нибудь, с кем может достичь понимания. Они играют по своим правилам и, в частности, сплочаются против политиков, которые не обладают их специальными знаниями; они создали международные ассоциации и понимают друг друга посредством языка и образования, которое носит не менее интернациональный характер. Этого вполне достаточно, чтобы прийти к логическим выводам. Я думаю, господин Гиммлер, что вы стали жертвой идеологии.

Мне было очень любопытно услышать, что Гиммлер ответит на это. К сожалению, на этом разговор закончился, так как его позвали. Но я смог поговорить с очень откровенным и умным человеком из его штаба и в разговоре заметил, что необходим весьма примитивный мыслительный процесс для того, чтобы всерьез полагать, что за каждым политическим и экономическим событием стоит заговор наднациональных сил.

– Только не пытайтесь объяснять это рейхсфюреру, – посоветовал он, – поскольку его убежденность непоколебима. Крайним примитивизмом он называет как раз противоположную школу мысли, которая видит за всеми политическими и экономическими событиями действие неких имманентных законов; он говорит, что это лишь прикрытие для истинных мотивов, придуманное махинаторами для того, чтобы обмануть интеллектуалов, которые, разучившись пользоваться своими инстинктами, быстро становятся жертвами лжи. Он ненавидит какую-либо анонимность. Он – как те крестьяне, которые никогда не говорят о «правительстве», но считают тех или иных чиновников, каких-нибудь Мейеров или Мюллеров, личными друзьями или врагами. Например, если рейхсфюреру говорят: «Это организовало министерство внутренних дел», он спрашивает: «Какое министерство?», имея в виду – какое конкретно должностное лицо. Вы должны это знать, если собираетесь говорить с ним на подобные темы. Он всегда пытается найти контролирующую силу.