Генрих Гофман - Гитлер был моим другом. Воспоминания личного фотографа фюрера

Румынский царь Михаил с матерью, Павел, принц-регент Югославии, Али Котинкая, турецкий министр общественных работ, Цинцар-Маркович, югославский министр иностранных дел, венгерский премьер и многие другие – все они фотографировались у меня или моих ассистентов.

Каждый Новый год иностранные послы во главе с папским нунцием в роли старшины дипломатического корпуса в своей великолепной парадной форме приходили отдать дань почтения главе германского государства, и никогда в жизни мне не доводилось запечатлевать столько пылких проявлений дружбы и рукопожатий, как на этих новогодних приемах. Никто, и, уж конечно, не фотограф Генрих Гофман, не мог сомневаться в искренности и энтузиазме их уверений в дружбе, миролюбии и доброй воле! Даже сам Черчилль написал открытое письмо, опубликованное в «Тайме» в 1938 году: «Я всегда говорил, что если Великобритания потерпит поражение в войне, то, надеюсь, мы найдем своего Гитлера, который вернет нам наше законное место среди наций» [3].

«Гофман, я предоставлю вам возможность сделать совершенно уникальные фотографии!» – сказал мне не кто иной, как сам Муссолини, и я обеими руками ухватился за этот шанс! Это произошло за несколько лет до войны, во время поездки в Рим вместе с моей женой и группой немецких журналистов. Помимо обычного осмотра достопримечательностей, нас пригласили посетить Академию спорта в великолепном мраморном Форуме Муссолини. Там дуче лично принял вызов на поединок.

Когда мы вошли в фехтовальный зал, его уже ждал инструктор, и я смог сделать фотографии, а моя жена – снять превосходный фильм об историческом и уникальном бое на спортивных рапирах, из которого, разумеется, победителем вышел Муссолини. Но, будучи прирожденным шоуменом, на этом он не остановился. Он потребовал, чтобы во время боя противники сняли маски, и перед моей фотокамерой встали два «незащищенных» бойца! Поистине сенсационный снимок! Но и на этом дело не кончилось. По дороге на обычный фуршет мы прошли через классную комнату, где занимались ученики академии; Муссолини сел за парту в одном из классов и забарабанил перед собой обоими кулаками, и в моих ушах на хорошем немецком языке зазвучала строчка из старой студенческой песни: «Славное было времечко!»

Это определенно было славное времечко и для его памяти, и для моей фотокамеры! Диктатор в школьном классе – для меня уж это точно невиданное дело!

Дуче, как и все его соотечественники, с удовольствием становился жертвой моей фотоохоты, он прекрасно знал, что, в отличие от «доброго друга Гитлера», фотогеничен, и подчеркивал это тем, что позировал перед объективом во всевозможных видах от Цезаря до Наполеона.

Да, какой поразительный контраст между этими двумя личностями и их фотографиями! Как профессионалу мне мучительно вспоминать поездку Гитлера в Венецию в июне 1934 года. На тогдашних снимках немецкий фюрер, плохо одетый и раздраженный, гораздо больше походил на вассала итальянского дуче, чем на будущего партнера по оси, а позднее и ее повелителя! В то время мне казалось, будто личные и политические неудачи Гитлера сказались на фотографиях. Серия оказалась фотографическим триумфом – для Муссолини!

Как же изменилась картина во время «медового месяца» Гитлера в Италии в мае 1938 года и какие разные снимки сделала моя камера! Теперь перед ней стояли два человека по меньшей мере равного масштаба, и редко мне удавались такие превосходные снимки, как те, что я сделал под вечноголубым небом Рима, Неаполя и Флоренции. Позднее я опубликовал подборку фотографий в книге, озаглавленной «С Гитлером в Италии», которая получила высокую оценку. В ней можно увидеть двух диктаторов на борту линкоров, во время посещения музеев, среди приветственных толп, на праздниках – короче говоря, в разгар их дружбы и в зените славы.

И все же поездка эта была весьма напряженной и довольно сложной. А суть дела в том, что Италия была королевством, и, несмотря на едва скрываемую антипатию к монархической системе, Гитлер ничего не мог с этим поделать. Даже приказать мне отретушировать снимки так, чтобы на них не осталось и следа от короля с королевой, кронпринца, двора и всех прочих!

Вышло совсем наоборот. Естественно, королевское семейство уцелело на фотографиях, но помимо этого я совершенно неожиданно имел «профессиональную» беседу с первой дамой Италии. Мы с Гитлером и его свитой остановились в Квиринале, старинном замке Савойского дома, и, когда королева услышала, что в числе делегации буду я, она попросила Гитлера передать мне, чтобы я побывал у нее, так как ей нужен мой «профессиональный совет». Однако вскоре выяснилось, что никакие советы ей не требуются.

Королева Елена была страстным и опытным фотографом-любителем, и ее поистине творческие этюды, в основном с изображением ее счастливой семейной жизни, вызвали мое искреннее восхищение. Мне только жаль, что я не смог увековечить нашу встречу в виде фотографии с подписью: «Королева с фотокамерой».

Несмотря на антимонархические чувства, Гитлер во время итальянского тура отнюдь не остался равнодушен к очарованию южной женской красоты и исключительной мудрости, которая ей так часто сопутствует. Особенно его привлекла кронпринцесса Мария-Жозе, супруга Умберто. Через несколько лет, во время войны, ее долгие разговоры с Гитлером решили судьбу ее брата, короля Бельгии Леопольда. Фотографии, которые я сделал в те дни, в какой-то мере помогают понять политические и личные трудности, имевшие место во время этого визита.

Графиня Чиано, любимая дочь Муссолини, не стесняясь, выражала свои взгляды, чего не позволили бы ни одной иностранке.

Однако больше всего Гитлер восхищался графиней Элеонорой Аттолико, «прекраснейшей представительницей Италии», как он называл жену мудрого посла Италии в Берлине. Ее классическая красота и личное обаяние, в отличие от неистовой антинацистской позиции ее предшественницы Элизабетты Черрути, невероятно влекли к себе Гитлера и восхищали его художественный вкус.

Через много лет, говоря об этой исключительной женщине, Гитлер сказал: «Если бы все дипломаты привозили с собой таких жен, им, несомненно, было бы гораздо легче добиться успеха. Кстати, не мешало бы обратить на это внимание наших послов. В будущем я позабочусь о том, чтобы наши представители за рубежом следовали этому примеру».

Жаль, что фотографии тех счастливых дней счастливого года были не последними сделанными мною снимками Муссолини. К несчастью, мне суждено было сделать и роковые снимки в сентябре 1943-го, когда он прибыл в ставку фюрера из Гран-Сассо. Фотографиям, на которых они с Гитлером стоят среди руин ставки после покушения 20 июля, можно дать лишь одно название: «Сумерки богов» [4].