Вальтер Варлимонт - В ставке Гитлера. Воспоминания немецкого генерала. 1939-1945

Гитлер. Тогда они и за три дня не дойдут до Больцано. Оттуда [из зоны боевых действий] до Больцано три недели пешком, дней 20, 14, по крайней мере 10.

Бургдорф. Даже от Тренто до Больцано день идти.

Брудермюллер. Очень трудно рассчитывать время в настоящий момент. Пустыми обратно идут лишь несколько конвоев. Туда идет сравнительно мало, потому что огонь там особенно не ведется и нет особой нужды восполнять запасы.

Бургдорф. А нельзя их отправить, по крайней мере частично, по железной дороге? Они всегда могут выгрузиться и загрузиться снова. Посадка, высадка – ерунда, поскольку это просто солдаты со стрелковым оружием.

Гитлер. Главное, чтобы были готовы те семь тысяч, которым будут приданы эти шесть. Эти шесть тысяч надо тут же, как прибудут, объединить с ними. По дороге их надо проинструктировать насчет происходящих событий, чтобы сразу же сформировать свежую дивизию. Тогда они, по крайней мере, будут пригодны для оборонительных операций. Потом посмотрим, куда их поставить. Нет необходимости решать это сейчас.

Это два соединения, которые мы можем доставить сюда. Два других – пока не знаю, может быть, это будут части из внутренних районов. Надо что-то придумать…

Теперь надо точно выяснить, какие у нас еще есть иностранные части. Например, дивизия Власова годится на что-нибудь или нет. Если годится, то надо рассматривать ее как полноценную дивизию. Если ни для чего не годится… безумие вооружать дивизию в 10 или 11 тысяч человек, когда я не могу восстановить германские дивизии, потому что их нечем оснастить. Лучше я воскрешу одну германскую дивизию и полностью ее вооружу.

Бургдорф. Индийский легион.

Гитлер. Индийский легион – это смешно. Там индусы, которые даже вошь убить не могут, скорее позволят сожрать себя. И англичанина они не убьют. Бессмысленно выставлять их против англичан. Почему индийцы должны проявлять больше храбрости, сражаясь за нас, чем когда они сражались в Индии под командованием Боса? [293]Они использовали индийские части под командованием Боса в Бирме, чтобы освободить Индию от британцев. Они разбежались как стадо овец. Почему они будут храбрее с нами? Я думаю, если заставить индийцев крутить молитвенную мельницу или что-нибудь в этом роде, вот тогда это были бы самые неутомимые солдаты в мире. Но использовать их в настоящих, серьезных боевых действиях глупо. Если у вас есть лишнее оружие, то можно позволить себе такую шутку в пропагандистских целях. Но если лишнего оружия у вас нет, такие пропагандистские шуточки просто безответственны…

Борман. Генерал Томале и генерал Буле сообщают, что в настоящий момент нет части, которую можно было бы послать в Оппенхайм. Есть только пять «тигров» в Зеннелагере, которые будут готовы сегодня или завтра и могут быть отправлены в течение нескольких дней. В последующие несколько дней будет еще два, так что их число возрастет до семи. Все остальное уже задействовано, и больше ничего на данный момент нет.

Гитлер. Они в Зеннелагере?

Борман. Да.

Гитлер. На самом деле имелось в виду, что они пойдут на верхний плацдарм.

Борман. Да, в Ремаген, в 512-й батальон.

Гитлер. Когда они могут двинуться?

Борман. Они будут готовы сегодня или завтра. Видимо, смогут отправиться завтра ночью.

Гитлер. Тогда вернемся к этому завтра. Если бы знать, какие из шестнадцати или семнадцати «тигров», которых они вернули, можно отремонтировать и когда! Вот что самое главное.

На западе противник форсировал Рейн, а на востоке наше контрнаступление провалилось, не успев начаться. Поэтому общее продвижение противника в сердце Германии стало теперь неминуемым, но германская верховная ставка оставалась в своей «башне из слоновой кости». Гитлер начал теперь говорить, что подлинным уроком этой войны стало то, что германский народ потерпит крах, потому что в борьбе не на жизнь, а на смерть он оказался слабее. При таком складе ума для него ничего не значили ни принесенная в жертву молодежь, ни потеря страны, ни поток беженцев, ни страх и страдания под бомбежками. Гудериан предпринимал отчаянные попытки положить конец этому ужасу, но оказался одинок в своих попытках. 28 марта он во второй раз продемонстрировал пример «духовного мужества», защищая своих подчиненных, но именно в этот день ему пришлось уйти, и он, как и я, был счастлив вырваться из той атмосферы, в которую его заточили, – хотя лишь ненадолго. Даже на этом последнем этапе Йодль не смог набраться храбрости и положить конец разногласиям и расколу между оперативными штабами ОКМ и ОКХ. Генерал Кребс, только что оправившийся от ран, полученных во время бомбежки Цоссена, был назначен новым начальником штаба сухопутных сил, и ему поручили консультировать Гитлера по Восточному фронту. Только 25 апреля, когда войска противника, двигавшиеся с востока и с запада, встретились в Торгау, этот несчастный «орган» получил смертельный удар. Кребс погиб в финальной неразберихе вокруг Берлина. Много лет он был моим другом, и мне остается надеяться, что твердость характера и чувство юмора помогали ему в те тяжелые недели общения с Гитлером.

Между тем внешне в верховной ставке ничего не изменилось. Инструктивные совещания по-прежнему проходили дважды в день, дневное совещание затягивалось до вечера, а вечернее – до полуночи. К началу апреля круг обсуждаемых на них вопросов включал, например, такой: что лучше – оборонять Везер или встать флангом по линии Голландия – Эмден – Вильгельмсхафен? Потом пришло сообщение, что противник «прорвал фронт в районе Миндена и Нинбурга» и создал четыре предмостных плацдарма у реки Везер. 9 апреля мы потеряли Кенигсберг, и виноватыми, как всегда, оказались его защитники, хотя они и стояли насмерть. 13 апреля противник взял Вену, и вновь зазвучала старая пропагандистская песня, так как Гитлер сказал, что «Берлин останется немецким, а Вена снова станет немецкой». Накануне передали сообщение о смерти Рузвельта, породившее большие военно-политические надежды. Гитлер и многие из его окружения предсказывали развал вражеской коалиции, как это случилось в конце Семилетней войны, когда умерла русская императрица Елизавета. Боевой приказ от 15 апреля, исходивший от Гитлера, заканчивался словами: «Теперь, когда смерть избавила землю от величайшего военного преступника всех времен (имелся в виду Рузвельт), этот поворотный момент в войне станет решающим».

Последнее изменение структуры германской верховной ставки произошло в середине апреля, когда русские подошли к Берлину и угрожали окружением столицы. В качестве меры предосторожности 11 апреля уже вышли приказы об «образовании рассредоточенных штабов (одного – на севере, другого – на юге) в связи с нараставшими трудностями централизованного управления». На следующий день гросс-адмирал Дениц получил согласие Гитлера перевести, если будет такая необходимость, штаб ОКМ на побережье. 15 апреля от ОКВ поступили более подробные инструкции на тот случай, если войска противника с запада и востока соединятся и перережут наземные коммуникации в Центральной Германии. Таким образом, разграничительная линия между востоком и западом, просуществовавшая с 1942 года, внезапно повернулась на девяносто градусов. Северной ставке во главе с Деницем поручили командование северными участками Восточного и Западного фронтов, Дании, Норвегии и воздушным флотом «Рейх»; южной ставке во главе с Кессельрингом передали южные участки Восточного и Западного фронтов, юго-восток, Италию и 6-й воздушный флот. Однако эти новые командные структуры должны были действовать только там, где не командовал сам Гитлер, только по его специальным указаниям и только в том случае, когда отсутствие связи не позволяло ему самому осуществлять Верховное командование на обеих территориях.