Неизвестен Автор - Бои у Хасана - Партийно-политическая работа в боевой обстановке (Сборник)

6 августа 1938 г. Сазыкин".

Полные уверенности, мы двинулись в атаку на укрепленную японцами высоту.

- Наша земля вся до единой пяди должна быть очищена от врагов! прокатилось по рядам.

6 августа. Начало атаки. 15 часов. Вдалеке слышится гул моторов. Это идут наши, советские самолеты. Гул все усиливается. Ближе и ближе. Раз, два, три, четыре, десять. Сразу не пересчитаешь.

Стальные птицы уже над нами. Ярко сияют красные звезды на крыльях. Появление самолетов еще больше воодушевляет нас. Мы впились глазами в небо.

Самолеты все идут. Появились бомбовозы. Мощные, они плывут под облаками, как орлиные стаи.

Взрыв. Другой. Советская авиация начала работать. Слышны уже первые выстрелы с наших истребителей по врагу. Высота Заозерная, где были японцы, покрылась клубами сплошного черного дыма. Земля сотрясается от разрывов бомб. Враг получил по заслугам.

Бомбометание еще продолжается, а сзади уже нарастает новый грозный гул. Идут танки. Бронированные сухопутные корабли на больших скоростях забрались на склон и: прошли мимо нас вперед. Раздается громкая команда:

- Бойцы, за танками, вперед! За коммунизм!

Мгновенно все поднялись. По убегающим японцам мы открыли ружейный и пулеметный огонь. Рядом со мной Григорьев, немного впереди - Лизун. Я крикнул:

- Комсомольцы, вперед!

Оглядываюсь. Отстающих нет. Разве могут отставать комсомольцы?! Заозерная вое ближе. Враг сопротивляется, пытается задержать нас своим огнем. Продолжаем наступать, двигаясь редкой цепью. Вот лощина. Залегли в ней. Рота вся в сборе. Командиры впереди.

- Перебежками вперед! - раздается новая команда.

Ползком и бегом, пользуясь малейшим прикрытием, движемся вперед, к вершине. Непрерывно держу связь с боевым командиром Григорьевым. Не впервые мы идем вместе в атаку. Сейчас мы впереди роты. Руки крепко держат наганы! и гранаты. Неожиданно из рук комсомольца Смирнова выпало красное знамя, которое мы несем, чтобы установить его на вершине. Знамя подхватил другой боец. Снова бежим вперед под сильным огнем. Небольшой ров. Рота залегла. Я нашел Смирнова Он перевязывал себе рану. Спрашиваю:

- Ну, как? Можешь идти в бой?

- Конечно, могу и пойду!

Это была последняя наша остановка. Спустилась ночь - темная, беззвездная. Некоторые товарищи ранены, есть убитые. Наша ярость, вера в победу все возрастают.

- Товарищи, последний натиск! Руби проволочные заграждения! - во весь голос, кричит младший лейтенант Григорьев.

Мощное "ура" катится по склону. Ножницами, лопатами режем, рвем проволоку. Прикладами, штыками уничтожаем колья проволочных заграждений. Быстро устроили проходы. Прорвались на самый гребень сопки Заозерной. Группы японцев, уцелевших от бомб нашей авиации, уничтожаем штыками, гранатами. Пусть знает враг силу гнева советского народа! На высоте взвилось красное знамя. Его пробивают пули, осколки гранат. Но, пронесенное сквозь бой, оно гордо реет над сопкой. Мы победили.

Всю ночь идет стрельба. Бьют артиллерия, пулеметы, винтовки. Рвутся гранаты. Мы выбиваем последние остатки, врага. Советская земля очищена от захватчиков. Горячо поздравляем друг друга с победой. Радость всеобщая, волнующая, необычайная.

7 августа. Высота наша. Но бой еще не закончился. Снова ночь. Японцы думают, что мы спим. Нет, мы лежим на передней линии, готовые ко всем неожиданностям боевой обстановки.

Раздался шорох. Наш наблюдатель крикнул:

- Кто идет?

Молчание. Это была группа японцев. Пользуясь ночной темнотой, они приблизились к нашим окопам. Раздалась команда:

- В ружье!

Смертельным голосом для врагов заговорили наши пулеметы, винтовки, гранаты.

Вдруг на фланге замолчал наш пулемет. Подползаю туда вместе с младшим командиром взвода Катаевым. Катаев становится к пулемету первым номером, я - вторым. Пулемет снова начал поливать свинцом наседавших японцев. Они бежали назад. Многие полегли, сраженные нашими пулями. Внезапно Катаев схватил мою руку.

- Что с тобой? - спрашиваю.

- Меня ранило в ногу, Сазыкин, - отвечает он.

Жаль парня. Но что делать? Отвел его в более надежное место.

8 эту ночь мы выдержали несколько атак врага. Все они были отбиты.

9 августа. Третий день находимся на вершине Заозерной. Получив суровый урок, японцы боятся лезть к нам. Они действуют отдельными группами. На фланге одна японская группа прорвалась в наш тыл. Пятнадцать наших бойцов под командой младшего командира взвода Егорова пошли уничтожать врага. Сошлись очень близко, открыли огонь. Очень метко бросает гранаты Егоров: каждая попадает в цель. Я работаю вторым номером у пулемета. Вдруг случилась беда. В кожухе пулемета не стало воды. Сливаем все, что есть во флягах. Огонь продолжается. Через час враг был полностью уничтожен.

Вот уже три дня, как я не видел Григорьева. Все это время я был вместе с другим подразделением. Григорьев - очень хороший, скромный боевой товарищ. Мы крепко подружились. Когда наступило небольшое затишье, я пошел искать Григорьева. Спрашиваю - люди молчат. Я понял: что-то случилось. Наконец, бойцы, переглянувшись между собой, сказали:

- Сегодня утром Григорьев погиб.

Дальше не слушал. Знал, что товарищ умер смертью героя, иначе быть не могло.

Меня разыскивают. Зовет командир.

- Вы, товарищ Сазыкин, будете исполнять обязанности комиссара части. Комиссар Белорусский ранен.

Так я стал комиссаром нашей части на высоте Заозерной. Сегодня снова жаркий день. Новые японские части лезут на сопку. Мы бьем хорошо, метко. Отбили уже несколько атак.

10 августа. После небольшого недомогания я окончательно свалился. Обидно! Бой еще не закончился, а приходится лечь в госпиталь. Здорово обидно.

К 12 часам меня увозят. В тот же день я был доставлен на машине в Краскино.

Болезнь и усталость, очевидно, сильно ослабили организм. Я заснул, как убитый.

Но что это такое? Как будто гудит мотор. Открываю глаза. Ба! Я на катере. Как же я не слышал, когда меня переносили с машины на катер? Удивительно!

...С 11 августа нахожусь в госпитале. Занятие скучноватое - лежать и ничего ее делать.

В голове бродят разные мысли. Ночи провожу плохо: не сплю, а если и засыпаю, то всю ночь "дерусь" с самураями. Когда был на Заозерной, мне казалось, что дни шли быстро, а в госпитале тянутся и тянутся. И вот в такой длинный день многое передумалось. Многое хочется записать...

С первых же дней боев к нам на фронт стали поступать подарки от трудящихся Дальнего Востока. Весь народ смотрел на нас, на наши дела, помогал нам. Ведь это сильнейший источник нашей силы! Я думал, что так бывает только на фронте.

Но это была ошибка. С первых же дней моего пребывания в госпитале я увидел повседневную заботу народа о своих бойцах. Подарки, подарки и подарки. То и. дело приходят представители печати.