Юрий Макаров - Авианосец

При желании и добром отношении к делу такой полигон можно было создать за полгода–год. Он нужен и после сдачи корабля, он нужен всегда.

А пока и создатели корабельных самолётов, и создатели корабля остались один на один со своими проблемами, а поэтому в дальнейшем никто ничего не спрашивал, ничего не просил, время уже не было, а поддерживая друг друга, доверяя друг другу, мы делали своё дело. Заказывающие управления ВМФ и их институты нам не мешали. Авиация ВМФ в создании авианосца вообще никакого участия не принимала, чего я никогда не понимал.

Все годы достройки корабля «Нитка» или как она стала называться 23 ИБ ВМФ (испытательная база) интенсивно работала, подготавливая технику и людей к работе на кораблях.

Первое, что было проверено на «Нитке» — это взлёты с короткого разбега (ок. 100 м) с трамплинов. Сначала, в 1982 году — с трамплина с уклоном 8°, а в 1984 году — с трамплина с уклоном 14°. Мы не чувствовали здесь больших трудностей. Для авиаконструкторов, научных работников ЦАГИ и ЛИИ и, конечно, для лётчиков-испытателей это было очень серьёзной и ответственной работой. Но всё прошло удачно. Я уже писал, какое решающее значение имели эти испытания для создания авианосца.

А вот посадка самолётов на палубу корабля, на аэрофинишеры была загадкой, опыта не было ни у кого. Не было опыта создания корабельных аэрофинишеров, очень тонкого светотехнического оборудования, а также корабельных электронных систем обеспечения посадки. Всё это было опытным, создавалось впервые и требовало тщательной отработки. Да и самолёты были опытными.

Хочу рассказать, чем же отличается посадка самолёта на палубу корабля от посадки на полосу аэродрома, хотя и то и другое называется горизонтальной посадкой или, как говорят авиаконструкторы, это посадка по-самолётному, «с выравниванием».

Обычный самолёт снижается по наклонной прямой, называемой глиссадой, до какой-то небольшой высоты. На глаз это несколько метров. Потом выравнивается, переходит на горизонтальный полет, снижает до минимума тягу двигателей и, горизонтально планируя, видимо, используя экранный эффект уже близкой полосы, мягко касается земли. Разброс места касания посадочной полосы шасси самолёта при такой посадке может быть большой, несколько сот метров, но это не имеет никакого значения, длины полосы хватает.

На корабле нет этой практически неограниченно длинной посадочной полосы. Вся длина угловой посадочной полосы на нашем авианосце 210 метров. У американцев она почти такая же. Кормовая часть палубы на протяжении 50 метров фактически не используется, так как самолёт, идущий на посадку, должен пройти на какой-то безопасной высоте над кормовым урезом палубы или лучше сказать над вертикальной транцевой кормой. Поэтому приёмный трос аэрофинишера № 1 находится на расстоянии 50 метров от кормового уреза палубы. Последующие приёмные троса финишеров № 2, 3 и 4 расположены в нос на расстоянии 13 метров друг от друга. Таким образом, четыре приёмных троса занимают ещё 40 м длины палубы. При посадке на финишер № 4 свободной палубы перед самолётом остается 210 м — (50 + 40) м = 120 м. Ещё 20–30 м от носового уреза палубы, — это граница, где самолёт уже должен остановиться. Значит максимальный путь торможения самолёта может быть всего 90–100 метров. Как видим запасов нет никаких. Предельный возможный разброс точности посадки ок. 40 метров. Но посадки на первый и четвертый приёмный троса считаются нежелательными. Для зацепа за первый трос самолёт должен пройти на опасно малой высоте над кормовым урезом, а ведь едва заметная килевая качка при длине корабля более 300 метров дает 2–3 метра вертикальных перемещений палубы, что делает посадку на первый трос ещё более опасной. Посадка на четвёртый, последний трос, может привести к неожиданным случайностям, менее надежна, и поэтому также нежелательна.

Посадка на второй и третий приёмный тросы считается нормальной (предпочтительной). Для этого на пересечении осевой линии посадочной полосы и второго приёмного троса на палубе накрашен девятиметровый белый круг. Вот на него и должны прийти шасси самолёта, что обеспечит зацеп за второй или третий приёмный трос, а четвёртый останется резервным, страховочным. На это и настроена оптическая система посадки «Луна» и глиссадная часть радиоэлектронного комплекса «Резистор», позволяющие очень точно привести самолёт к практически точечному месту посадки. Поэтому посадка на палубу принципиально отличается от посадки на полосу аэродрома. Она так и называется: «посадка без выравнивания». Самолет снижается по глиссаде, наклонной прямой, до касания палубы. Посадочная скорость при весе ок. 30 тонн 260–270 км/час. Двигатель работает на форсаже, как при взлёте. Снижение скорости до посадочной обеспечивается общей компоновкой самолёта, позволяющей крылу работать за критическими углами атаки и создавать поэтому громадное сопротивление воздуха, обеспечивая тем самым необходимую потерю скорости самолётом. Двигатели на форсаже продолжают работать до момента, пока пилот не почувствует, что самолёт надежно захватил приёмный трос и резко теряет скорость. Только после этого пилот вручную сбрасывает обороты двигателей. Это нужно для того, чтобы в случае, если захвата троса самолётов не получилось, он смог снова взлететь. Для этого пилоту нужно одно — взять штурвал на себя, в остальном самолёт готов к взлёту.

Однажды в ноябре 1989 года во время пробных полетов Су-27К с палубы корабля наш знаменитый летчик-испытатель Виктор Пугачёв три раза заходил на посадку, не попадая на приёмные троса, и снова уходил в воздух. Погода была свежая. Амплитуда килевой качки корабля на кормовом урезе палубы была около четырёх метров. Только с четвёртого захода Виктор, наконец, сел на палубу.

Вечерело. Низкая тяжелая облачность. Проблески кроваво-красного солнца из-за горизонта. Холодно и сыро. Людей не видно. Я один на крыле ходового мостика. Я понимал насколько это опасная игра: на громадной тридцатитонной машине «догонять» уходящую из-под колёс палубу. Нервная дрожь колотила меня. Я опустился на полётную палубу, и, когда мы с Виктором остались вдвоём, я спросил у него: «Виктор, неужели не страшно?» Он улыбнулся и ответил: «Ну что ты — ведь я нормальный человек». Посадка на палубу по-корабельному, без выравнивания потребовала серьёзно усилить шасси самолётов, и даже несколько перекомпоновать их, что и было сделано.

Второе, чем отличались корабельные самолёты — это наличие гака в хвостовой части. Гак укреплен на шарнирно закрепленной штанге. Штанга имеет гидропривод опускания–подъёма и демпферы. При посадке штанга опущена, и гак скользит по палубе. Приёмные троса в этот момент приподняты над палубой на 200 мм специальными тросоподъёмными устройствами.