Милован Джилас - Беседы со Сталиным

При поддержке Карделя Димитров указал, что в Бледе Югославия и Болгария не объявляли о подписании договора, а опубликовали лишь заявление о том, что было достигнуто соглашение, ведущее к договору.

– Да, но вы не проконсультировались с нами! – закричал Сталин. – Мы узнаем о ваших поступках из газет! Вы, как бабы на лавочке, болтаете обо всем, что вам приходит в голову, а потом за это ухватываются газеты!

Димитров продолжал, не очень ловко оправдывая свою позицию относительно таможенного союза с Румынией:

– Болгария переживает такие экономические трудности, что без сотрудничества с другими странами не может развиваться. Что же касается моего заявления на пресс-конференции, то, верно, я увлекся.

Сталин его перебил:

– Вы хотели блеснуть оригинальностью! Это было совершенно неверно, потому что такая федерация невероятна. Какие у Болгарии с Румынией исторические связи? Никаких! И не надо говорить о Болгарии и, скажем, Венгрии или Польше.

Димитров возразил:

– По сути дела, нет разницы между внешней политикой Болгарии и Советского Союза.

Сталин ответил решительно и твердо:

– Есть серьезные разногласия. Зачем их скрывать? В практике Ленина всегда было признавать ошибки и устранять их как можно быстрее.

Димитров ответил умиротворенно и почти смиренно:

– Правда, мы допустили ошибку. Но посредством ошибок мы учимся и находим свой путь во внешней политике.

Сталин – грубо и язвительно:

– Учитесь! Вы в политике пятьдесят лет – а сейчас начинаете исправлять ошибки! Ваша беда не в ошибках, а в позиции, которая отличается от нашей.

Я сбоку взглянул на Димитрова. Уши у него были красные, на лице высыпали красные прыщи, покрывающие пятна от экземы. Редкие волосы сбились и безжизненными прядями свисали над морщинистой шеей. Мне было его жалко. Лев Лейпцигского процесса, который из своего капкана бросил вызов Герингу и фашизму в момент их наивысшей власти, сейчас выглядел подавленным и угнетенным.

Сталин продолжал:

– Таможенный союз, федерация между Румынией и Болгарией – все это чепуха! Федерация между Югославией, Болгарией и Албанией – это другое дело. Здесь существуют исторические и другие связи. Это федерация, которая должна быть создана, и чем скорее – тем лучше. Да, чем скорее, тем лучше – сразу же, если возможно, завтра! Да, завтра, если возможно! Соглашайтесь на это немедленно.

Кто-то, мне кажется Кард ель, заметил, что югославо-албанская федерация уже создается. Но Сталин подчеркнул:

– Нет, сначала федерация между Болгарией и Югославией, а потом обеих с Албанией, – и добавил: – Мы думаем, что должна быть создана федерация между Румынией и Венгрией, а также Польшей и Чехословакией.

Дискуссия на какое-то время улеглась.

Сталин больше не развивал вопрос о федерации. Позднее в форме указания он повторил, что федерация между Югославией, Болгарией и Албанией должна быть создана немедленно. Но из сформулированной им позиции и неопределенных в то время намеков советских дипломатов представлялось, что советские руководители также флиртовали с мыслью о реорганизации Советского Союза путем присоединения к нему «народных демократий» – Украины с Венгрией и Румынией и Белоруссии с Польшей и Чехословакией, тогда как Балканские государства должны были объединиться с Россией! Какими бы неопределенными и гипотетическими ни были эти планы, ясно одно: Сталин искал решения и формы для восточноевропейских стран, которые обеспечили бы и укрепили господство и гегемонию Москвы на длительное время.

Как раз в тот момент, когда казалось, что вопрос о таможенном союзе, то есть о болгарско-румынском соглашении, урегулирован, старик Коларов, как будто вспомнив что-то важное, начал объяснять:

– Не могу понять, где товарищ Димитров совершил ошибку, ведь мы предварительно послали проект договора с Румынией Советскому правительству, и Советское правительство не сделало никаких замечаний относительно таможенного союза, за исключением касающихся определения агрессора.

Сталин повернулся к Молотову:

– Они присылали нам проект договора? Молотов, не смутившись, но и не без язвительности:

– Ну да.

Сталин, с сердитым смирением:

– Мы тоже совершаем глупости.

Димитров ухватился за этот новый факт:

– Именно это было причиной моего заявления. Проект был послан в Москву. Я не предполагал, что вы имеете что-либо против него.

Но Сталин оставался тверд:

– Чепуха. Вы рванули головой вперед, как комсомолец. Вам захотелось изумить мир, как будто вы все еще секретарь Коминтерна. Вы и югославы никому не даете знать, что делаете, и нам приходится узнавать все на улице. Вы ставите нас перед свершившимся фактом!

Костов, который в то время отвечал в Болгарии за экономические вопросы, тоже пожелал что-то сказать:

– Трудно быть маленькой и неразвитой страной… Я бы хотел поднять некоторые экономические вопросы.

Но Сталин оборвал его и адресовал к компетентным министрам, указав, что это была встреча для обсуждения разногласий между тремя правительствами и партиями во внешней политике.

Наконец слово взял Кардель. Он был красным и, что было у него признаком волнения, втягивал голову в плечи и делал паузы в предложениях там, где они не были нужны. Он указал, что договор между Югославией и Болгарией, подписанный в Бледе, был предварительно представлен Советскому правительству, но Советское правительство не сделало никаких замечаний, кроме относящихся к сроку действия договора, – вместо «бессрочного» оно предложило «на двадцать лет». Сталин молча и не без укора взглядывал на Молотова, который опустил голову и сжал губы, фактически подтверждая заявление Карделя.

– За исключением этого замечания, которое мы приняли, – продолжал Кардель, – разногласий не было…

Сталин перебил его не менее сердито, хотя и менее оскорбительно, чем Димитрова:

– Чепуха! Разногласия были, и притом серьезные! Что вы скажете об Албании? Вы совсем не консультировались с нами относительно ввода вашей армии в Албанию.

Кардель подчеркнул, что на это было согласие албанского правительства. Сталин закричал:

– Это может привести к серьезным международным последствиям. Албания – независимое государство! Как вы думаете? Юрисдикция или не юрисдикция, фактом остается то, что вы не проконсультировались с нами относительно отправки двух дивизий в Албанию.

Кардель объяснил, что все это пока не окончательно, и добавил, что не помнит ни одной внешнеполитической проблемы, по которой югославское правительство не консультировалось бы с советским.

– Это не так! – закричал Сталин. – Вы совсем не консультируетесь. Это у вас не ошибка, это ваша политика – да, ваша политика!