Геннадий Барабтарло - Сочинение Набокова

Из беглой ревизии моих посещений за двадцать почти лет получалось, что я всегда видел ее только в этой квартире в бель-этаже, если не считать двух выездов за-город, да одного в синема. И по какой-то детской логике («что было раньше, то будет и всегда»), не допускавшей вообразить, что она может умереть вот в этом кресле, придвинутом к окну, известие о ее смерти не в этой комнате и не в той, а совсем в другом месте, в каком-то невообразимом и оттого абстрактном доме призрения, куда она попала всего за несколько недель перед концом, о чем я узнал только потом, — оказалось более ошеломительным, чем представлялось издалека.

Всех разсказов, сочиненных Набоковым по-английски, девять, и ни одного из них он сам не перевел на русский язык. Все они были написаны в сороковые годы и в самом начале пятидесятых, вскоре по переселении в Америку, и во всяком случае первые пять предприняты как будто для разгона пера и житейских нужд (говорю не о качестве их, но о роде). Они появлялись в самых лучших американских журналах, и главным образом благодаря им, да еще мемуарам, которые главами печатались в тех же журналах, Набоков сравнительно скоро получил в Америке первоначальную известность превосходного писателя необычайной изобразительной силы и новой манеры.

Если человек, вследствие того, что на языке беллетристики называется превратностию судьбы, пишет сначала на родном языке, затем на другом (правда, французский период быстро кончился), затем окончательно переходит на третий, причем переводит по мере надобности свои писания с первого и со второго на третий, и изредка с третьего на первый и даже на второй, то происходящая от этого чудовищная библиографическая путаница не только неизбежна, но и в известном смысле желательна, поскольку она сама собою напоминает и даже твердит об этих превратностях. Я думаю, что по этой причине более всего, а не только в угоду знаменитой своей педантической точности, Набоков неизменно помещал подробные справки о месте и времени публикации каждого разсказа всякий раз, что к тому представлялась возможность, и я следую его примеру, имея в виду приблизительно туже цель.

В 1947 году он собрал девять разсказов в книгу под названием «Девять разсказов», но только пять из них были написаны собственно по-английски, тогда как три были переводами с русского и один с французского. «Пильграм», «Облако, озеро, башня» и «Весна в Фиальте» впервые появились по-русски в «Современных Записках» в 1931, 1937, и 1938 годах, а потом в книгах «Соглядатай» (Париж, 1938) и «Весна в Фиальте и другие разсказы» (Нью-Йорк, 1956). «Mademoiselle О» Набоков написал по-французски и напечатал в 1939 году в парижском журнале «Мезюр», затем перевел, с помощью г-жи Гильды Вард, на английский язык для бостонского журнала «Атлантик», и наконец, кое-что переделав, поставил пятой главой в свою автобиографию «Убедительное доказательство» (Нью- Йорк, 1951). В 1958 году он издает новую книгу английских разсказов, которая называется «Набокова дюжина». К девяти прежним прибавилось еще четыре: «Первая любовь», «Условные знаки», «Из жизни сиамских уродцев» и «Ланс». Разсказ «Первая любовь», написанный по-английски, появился сначала в «Нью-Йоркере» под названием «Colette», а затем вошел седьмой главой в автобиографию. Набоков и его жена сами перевели и его, и «Mademoiselle О» вместе с прочими главами для русского издания («Другие берега», Нью-Йорк, 1954), но не дословно, а с некоторыми переменами. Английские подлинники всех остальных разсказов, кроме «Сестер Вэйн» и «Сиамских уродцев», были впервые напечатаны между 1943 и 1952 годами в «Нью-Йоркере» и в «Атлантике». Об «Уродцах» и «Сестрах Вэйн» (1951) ниже; здесь же надо сказать, что «Нью-Йоркер» печатать «Сестер» отказался вследствие чувства странного и скорее неприятного недоумения, которое этот разсказ вызвал у редакторов. К одному из них Набоков тогда же написал по этому поводу длинное и поразительно откровенное письмо, которое я уже приводил [189] Отрывок этого важного письма приводится в главе «Бабушкина вещица», см. стр. 74 наст. изд. , где указывает тайные тропы разсказа, объясняет его скрытую этику и дает понятие о его мистике, каковая, по его словам, свойственна всем его новым произведениям, в частности написанным незадолго перед тем «Условным знакам» [190] За последние десять лет в печатных или эфемерных публикациях появились документы о похищении генерала Миллера, его письма из камеры лубянского застенка, ясные сведения о его казни и смутные сведения о судьбах перекрасившегося (красным по белому) генерала Скоблина и Надежды Плевицкой. См. книгу Бориса Прянишникова «Незримая паутина» (2008) и мою статью «Life's Sequel» в журнале Nabokov Studies, № 8 (2004), pp. 1-23, основанную на публикации В. Краевского. Всего вероятнее, что этот разсказ, напечатанный в мае 1943 года, Набоков написал не столько по своим воспоминаниям пятилетней давности о громком судебном процессе в Париже по делу генерала Миллера, сколько под свежим впечатлением от двух статей И. Л. Френкеля, второго из нанятых Плевицкой адвокатов, в нью-йоркской газете Новое Русское Слова «Последние дни Плевицкой» (23 августа 1942) и «Как я стал защитником Плевицкой» (24 августа 1942). . «Сестры Вэйн» появились в печати (в «Гудзонском обозрении») только в 1959 году, а потом вошли в нью-йоркские книги «Квартет Набокова» (1966), «Избранные сочинения Набокова» (1968), и «Истребление тиранов» (1975).

Такова краткая, но по необходимости извилистая библиографическая история этих разсказов. Суммирую для тех, кто скользнул по ней наискось: из четырнадцати собранных вместе разсказов на английском языке три («Пильграм», «Облако, озеро, башня», и «Весна в Фиальте») были написаны Набоковым по-русски, два («Первая любовь» и «Mademoiselle О») переложены им самим с английского и французского на русский, а девять прочих, написанных по-английски, я перевел на русский язык в половине восьмидесятых годов, и по заведенному еще во времена работы над «Пниным» обычаю, Вера Набокова читала и поправляла эти переводы. У нее было редкое чутье, причем она предпочитала неяркую английскую манеру выражения, которая, остерегаясь чрезмерной красочности, предписывает нарочитую сдержанность и недосказанность и оттого оставляет больше места воображению. Я очень дорожил ее мнением и советами, избавившими мою работу от множества несуразиц и прямых ошибок. Но ей было далеко за восемьдесят, ее одолевала физическая немощь, наши занятия раз от разу сокращались, темпы работы всё замедлялись, и мы успели приготовить для печати, да и то несколько второпях, только три разсказа: «Алеппо», «Забытого поэта» и «Условные знаки», и эти сыроватые переводы были отданы мной, по ее предложению и по стечению обстоятельств, в своеобразный журнал «Стрелец», издававшийся в Чикаго, где они появились в 1988 (8) и 1989 (1 и 2) году, а несколькими годами позже, по переезде журнала в Москву (где он в конце концов был, кажется, казнен), эти разсказы уже без моего ведома и участия были перепечатаны в московских памфлетах этого межконтинентального издания.