Марлена Зимна - Высоцкий — две или три вещи, которые я о нем знаю

С другой стороны, Марина узнала о наркотической зависимости Высоцкого только за четыре месяца до его смерти. Могла, конечно, вначале и не ожидать, к каким последствиям приведет употребление поэтом веществ, провоцирующих зависимость от их употребления. Вероятно, она была убеждена в том, что покуривание марихуаны — это только игра, а «уколы» способствуют функциям, регулирующим и стимулирующим, что при изматывающей работе Высоцкого и сумасшедшем образе его жизни могло показаться ей почти необходимым. Однако из-за необузданного темперамента поэт бьл не в состоянии выбрать умеренную дозу. Он просто не мог жить, не употребляя наркотики.

Когда Высоцкий не мог обойтись без одурманивающих средств, их добывали для него друзья, а потом и знакомые врачи. На их жаргоне это называлось «привезти Высоцкому лекарство», так как в большинстве случаев препараты, им употребляемые, применялись исключительно в медицинских учреждениях, но в нормальных дозах и при выполнении строго оговоренных условий именно как лекарства. Но не для Высоцкого. Для него они стали наркотиками. Он забывал текст роли на сцене, чего раньше с ним не случалось. Опаздывал на свой выход, ожидая за кулисами, когда друзья привезут ему очередную дозу. Актер Таганки Феликс Антипов вспоминает: «В сцене с могильщиками в «Гамлете» я играл с Рамзесом Джабраиловым. Мы должны были говорить о том, о сем, а потом должен был появиться Гамлет, или Володя, и еще Лёня Филатов. Так вот, разговариваем с Рамзесом и ждем Володю. А его почему-то подозрительно долго нет. И Лёни нет. Понятно, если Володя задерживается, то и Лёне незачем выходить одному. Ждем дальше с Рамзесом, разговариваем; как будто могильщики, — о водке, сколько стоит, где ее раздобыть. Рамзес пошел за кулисы узнать, что там с Володей, а для публики — за бутылкой. Зрители еще ничего не заподозрили, а у меня уже мурашки побежали по спине. Долго ли могут герои третьего плана забавлять публику? Рамзес возвращается, делает мне знак, что Володя пропал и Филатов вместе с ним. Я стараюсь не показывать вида, но меня тут же начинает охватывать паника. Мы дальше тянем с Рамзесом наш пустой разговор, но потом он еще раз бежит за кулисы — как бы снова за бутылкой. Возвращается. И снова ничего. Ужас! Уже два раза он ходил за водкой, но на третий раз ведь весь этот номер не пройдет. И тут неожиданно, совершенно с другого места сцены, появляются Высоцкий и Филатов. И вместо того чтобы сразу начать произносить свои слова роли (прошло ведь пять минут— в театре это целая вечность!), медленно, не спеша, как будто на них не смотрел целый зал, идут на то место, с которого должны были выйти. Выходят. И только тогда начинают говорить текст. Это было потрясающе! Настоящий кошмар!».

Высоцкий забывал тексты и на своих концертах. Он всегда славился феноменальной памятью, а тут неожиданно путает очередность куплетов, пропускает целые фрагменты текста. Ему подсказывает слова весь зал (многие знают его песни наизусть). Это становится началом проблем. Случалось ему, к примеру, пропеть какую-то песню, окончить, объявить следующую, а потом… с самого начала спеть опять ту же, которую только что спел. После второго куплета он прерывает себя: «А, нет… это я вам пел». И вовсе это не означало, что подводила память. Его организм требовал очередную дозу наркотика: реакция становилась подавленной, замедленной, и он думал исключительно о том, когда ему ее доставят.

Сегодня, слушая записи последних лет жизни Высоцкого, трудно отделаться от мысли, как дорого стоило ему доведенное до совершенства умение исполнять песни. А ведь в последние годы жизни поэта были исключительно удачные гастроли по США и киносъемка сольного концерта, и два фильма, один из которых пятисерийный. Но ни один из зрителей, ни один из слушателей не мог подумать тогда о том, что жизнь Высоцкого буквально висит на волоске. Знали об этом только его друзья. Знали, потому что сами доставали ему наркотики.

Валерий Янклович — тогда администратор Таганки — признается: «Купить билет на наши спектакли — это было что-то, граничащее с чудом. Такой был интерес к Таганке, к Высоцкому. Володя знал о том, что билеты покупают разные люди, в том числе и врачи. Стал давить на меня, чтобы я попросил у них лекарства. Я видел, как он мучается, когда их не было. Что-то нужно было делать. Я просил у врачей разные средства. Володя советовал: «Скажи, что дядюшка болеет. Ну, знаешь…». Я говорил им даже больше… Врачи, правда, как-то странно на меня смотрели, но давали».

Позднее у Высоцкого появились свои, дружески расположенные к нему врачи, которые снабжали его наркотиками. Они знали, что это разрушает его жизнь, но не могли отказать. Конечно, время от времени они протестовали, но у него на этот счет были свои надежные подходы. Он входил, а точнее влетал, как метеор, в кабинет медика, закрывал дверь изнутри, ключ прятал в карман и твердил, что не выйдет, пока не получит укол. Он также мог запросто остановить «скорую» и, покачиваясь на ногах (конечно, специально притворяясь), удачно «разыграть» приступ печеночной колики так, что врач тут же делал укол.

На Западе же поиски наркотиков превращались в проблему довольно сложную (у него там были друзья, но не из круга врачей) и одновременно опасную (если бы он покупал там дурманящие средства и кто-нибудь поставил в известность полицию, то у него могли бы быть большие неприятности). Поэтому он предпочитал заранее запастись ими. Выезжая из России, он вывозил наркотики в бутылочках из-под лекарств. Если наркотики кончались, он звонил в Москву. Там друзья добывали нужные дозы и пересылали в Париж. Как? Помогала его огромная популярность. Каждый хотел хоть что-то сделать для него. Друзья Высоцкого передавали наркотики воздушными лайнерами через командиров рейсовых самолетов Аэрофлота, Это был проверенный способ, и к тому же доставка очередной порции занимала мало времени.

В аэропортах Высоцкий также имел особые привилегии. Лионелла Пырьева, например, так вспоминает свою последнюю встречу с поэтом: «Это было в 1979 году в аэропорту «Шереметьево». Я встречала мужа из Германии, а Володя ждал рейс из Франции — с Мариной. Он промелькнул около меня, будто метеорит, не заметил, даже слегка задел. И только потом до него вдруг дошло, что это была я, он повернулся ко мне: «Ой, Линка!». Поздоровался, затем, увидев моего мужа, который как раз появился, также с ним поздоровался, вспомнил, что давно обещал ему свою пластинку, и помчался дальше. Для него нигде не было преград. И его пустили прямо на бетонную полосу аэропорта! К Марине». Поэтому, разумеется, Высоцкий в любой ситуации мог спокойно рассчитывать на помощь летчиков и обслуживающего персонала.