Марлена Зимна - Высоцкий — две или три вещи, которые я о нем знаю

Юрий Любимов по прошествии нескольких лет в разговоре с Валерием Перевозчиковым признался: «Это ужасно, но Володе выкопали очень глубокую яму для погребения. Очень глубокую. Гробовщики специально копали так глубоко, говорили, что благодаря этому гроб сохранится…».

Конечно, такое истерическое поклонение фанатов Высоцкого может удивлять и даже шокировать. Но гораздо более шокирующим является одно откровение Марины Влади, рассказанное Валерию Перевозчикову Баранчиковым: «Я поехал на Малую Грузинскую 27 июля. Вечером мы с Мариной сидели на кухне и пили вино. Марина сказала: «Володя…?! Я ведь уже и так его похоронила. Для меня он умер полгода назад». Я прервал ее: «Марина, что ты говоришь!». А она мне: «Ах, перестаньте вы носиться с этой вашей русской сентиментальностью! А кем бы он вообще был без меня… Это ведь я показала ему весь мир».

Таков был рассказ господина Баранникова. А Валерий Янклович заявил: «Марина просто поразила меня, твердя о том, что она хочет забрать с собой сердце Володи. Я спросил ее: «А как ты себе это представляешь?». Она ответила: «Нормально. Пусть хирург его вырежет и отдаст в мои руки. И вообще мне нет дела до того, что у вас подумают по этому поводу».

Кстати говоря, Валерий Янклович был одним из тех друзей Высоцкого, которые поддерживали его до самой последней минуты, даже тогда, когда он становился невыносимым. Валерий Янклович отличался еще и завидным хладнокровием в наиболее кризисных ситуациях, наблюдавшихся после смерти поэта. Предчувствуя обыск в квартире Высоцкого, он успел убрать из плафонов люстры ампулы из-под наркотиков (поэт их всегда там прятал).

Множество дел, не терпящих отлагательства, помогли друзьям поэта пережить самые тяжелые мгновения. Всеволод Абдулов говорит, что смерть Высоцкого была для него таким страшным ударом, что если бы не множество обязанностей, то он бы просто сошел с ума. Однако позже и ему пришлось смириться с мыслью о том, что Высоцкий больше никогда не постучит в его дверь, не позвонит, не пожмет руки.

А для Высоцкого с 25 июля наступила своеобразная жизнь после жизни, появились тысячи публикаций, сотни кассет, грампластинок, компактдисков, книг. Появились шведские, немецкие, итальянские (и польские. — Примеч. переводчика), английские, финские, французские, еврейские и другие исполнения его произведений, появились фестивали, дни, слеты и обзоры, посвященные ему, балетные спектакли по мотивам его песен.

Но это уже материал для другой книги…

Почти сразу же после смерти Высоцкого в Москве зародились слухи о предполагаемых причинах его преждевременного ухода. Слухи эти, впрочем, быстро долетели и до заграничных поклонников поэта. Но все время они казались нелепыми, и аргументы тех, кто с завидным упорством их распространял, не выдерживали даже самой слабой критики. Несмотря на то, что зачастую повторяли их известные люди. Поэт Владимир Солоухин в своем стихотворении, посвященном великому поэту, допустил ошибку, относящуюся к месту смерти Высоцкого. Он утверждал, что Высоцкий умер в больнице, что было нонсенсом, так как никому не составляло большого труда установить место кончины артиста. А умер он, как известно, в своей московской квартире.

В потоке слухов и домыслов были, однако, и такие, которые не только специалистам казались весьма правдоподобными. И как выяснилось позже, не без оснований. Кое-где говорилось о том, что Высоцкого в периоды его алкогольных безумств часто связывали веревкой и что в последнюю ночь его попросту не развязали, несмотря на настойчивые просьбы. Говорили даже, что Высоцкий не умер, а был убит (!). Эти предположения тоже не были лишены смысла.

Официальная же версия гласила: причиной смерти Высоцкого стал инфаркт сердца, который наступил во сне. Близкие люди, окружавшие поэта, не разрешили везти его тело на вскрытие в морг. Сделали это единственно с заботой о том, чтобы сохранить тайну о его зависимости от наркотиков.

Высоцковед Валерий Перевозчиков недавно нашел информацию от анонимного источника из Министерства Внутренних Дел Российской Федерации, который сообщал, что в последние годы жизни Высоцкого КГБ и МВД знали о том, что поэт употреблял наркотики. Конечно, друзья Высоцкого могли предположить, что службы эти не располагали информацией на эту тему. Хотя могли препятствовать вскрытию тела и по другим причинам…

В последние дни жизни актера в его квартире находилось много людей. Сын Высоцкого — Аркадий по прошествии времени так оценивает этот факт: «После неудачной встречи с отцом (Высоцкий был в плохом состоянии. — Примеч. автора) я решил встретиться с ним вновь. Дверь мне открыл Валерий Янклович. Были там еще Нисанов, кажется, был и Игорь Годяев (Годяев работал санитаром. — Примеч. автора), но Янклович стал деликатно выталкивать меня за дверь. Я видел, как за его плечами прошел отец и спросил: «Кто пришел?». Я сразу сориентировался, что папа чувствовал себя еще хуже, чем накануне… Я хотел войти и хоть как-то ему помочь, но Валерий Янклович довольно категорично, хоть и вежливо выпроводил меня на лестничную площадку… Он закрыл дверь в квартиру и начал меня убеждать, что сейчас они повезут отца в больницу, что все это довольно тяжело… Мы стояли так минут десять. Янклович настаивал, чтобы я вернулся домой, не нервничал, а утром позвонил… Конечно, я понимаю, что все совершенно по-разному в те дни относились к отцу. Одно их, пожалуй, сближало: все они были им слишком утомлены. При этом некоторые хладнокровно выманивали у него деньги… А некоторые действительно переживали за него…».

Валерий Янклович позже скажет: «Володя на самом деле был тогда невыносим. А мы были всего лишь людьми…». Оксана Ярмольник обратит внимание: «Больше всего меня потрясло и самым обидным для меня было то, что никто не хотел с ним остаться! Приехали, посидели, поели, попили чаю — и пошли домой. Ни у кого не было охоты сидеть с Володей и не спать по ночам…».

Упомянутое выше наведывание к отцу Аркадия Высоцкого имело место 24 июля. Друзья Высоцкого не сдержали слова и не увезли поэта в больницу. С одной стороны, их поведение можно понять. Валерий Янклович многократно слышал от Высоцкого слова: «Валера! Запомни: не дай Бог, чтобы ты завез меня в больницу! Это будет конец! Конец нашей дружбе!». Однако, с другой стороны, благополучие поэта разве не было для него высшей ценностью? Рождается риторический вопрос: не только ведь Янклович мог отвезти поэта в больницу? Были в его окружении санитар — Игорь Годяев и врач — Анатолий Федотов. Последний — даже большой специалист, доктор медицинских наук.

24 июля Высоцкого навестил Всеволод Абдулов: «Я вернулся в Москву и сразу поехал к Володе. Володя все время держался за сердце». Оксана Ярмольник подтверждает это: «Володя знал, что умрет… У него болело сердце. Я сказала Федотову: «Толя, у Володи болит сердце». А он на это: «С чего это пришло тебе в голову?» Я возмутилась: «Но ведь он все время держится рукой за сердце. Я ведь вижу, что оно у него действительно болит». Но Федотов возразил: «Сейчас же успокойся, у него такое здоровье, что он еще нас с тобой переживет»». Тут стоит вспомнить упоминаемые в этой книге слова Высоцкого, адресованные одной из его партнерш по сцене: «Я плохо себя чувствую. Мне очень плохо. Но никто не верит, что мне на самом деле плохо».