Вильгельм II Гогенцоллерн - События и люди. 1878-1918

В основу закона о флоте было положено число имеющихся судов (дело шло главным образом о линейных судах), хотя они, за исключением 4 единиц из Бранденбургской группы, представляли собой немногим большую ценность, чем старое железо.

Закон о флоте рассматривался многими профанами, судившими о нем по количеству судов как о средстве увеличения мощи флота. На самом деле это был ложный вывод. Ибо так называемый существующий флот вообще уже не был флотом. Он медленно умирал от старческой немощи, как выразился Голльман накануне своей отставки. В сравнении со всеми европейскими флотами германский состоял из самых старых боевых судов.

Когда закон о флоте стал постепенно осуществляться, когда закипело оживленное морское судостроительство и начался уже спуск новых судов, несведущие люди, охваченные «rage du nombre», обрадовались возрастающему количеству судов. Но они были разочарованы, когда им потом разъяснили, что как только новые суда будут готовы, старые суда немедленно выйдут из строя, так что фактически число боеспособных судов сначала не увеличится. Если бы в течение потерянных 12 лет своевременно была выполнена необходимая судостроительная программа, то законопроект о флоте нашел бы совершенно другую, более благоприятную почву. Но вследствие действительного положения дела речь фактически шла о создании совершенно нового германского флота. Высокие цифры количества судов, в число которых вошли и старые, выбывающие из строя суда, были лишь фикцией. Именно поэтому англичане, которые для пропаганды против Германии занимались подсчетом наших судов, не принимая, однако, во внимание ни возраста, ни типа их, насчитали такое большое количество морских единиц, что ввели в заблуждение всех и искусственно сеяли так называемую тревогу по поводу роста германского флота.

Адмирал Тирпиц приступил к делу по одобренной мной программе. Вложив в это дело всю свою железную энергию, силы и здоровье, он быстро сдвинул с места вопрос о флоте. По моему приказанию, он поехал с проектом закона о флоте в Фридрихсру к князю Бисмарку, чтобы убедить и его в необходимости увеличения германских военно-морских сил.

Пресса также повела энергичную кампанию в пользу внесения законопроекта о флоте. Экономисты, специалисты по вопросам торговой политики отдали свои перья на службу великому национальному делу, необходимость которого постепенно все же стала сознаваться в самых широких кругах. В то же время и англичане, конечно, совершенно не желая этого, неожиданно увеличили шансы принять законопроект. Началась бурская война, вызвавшая в немецком народе большие симпатии к маленькому государству и возмущение насилием над ним. Как раз тогда пришло известие о незаконном захвате английскими военными судами двух германских пароходов на восточно-африканском берегу. Возмущение было всеобщим. Известие о захвате второго парохода статс-секретарь граф Бюлов получил как раз в тот момент, когда Тирпиц и я случайно были у него. Когда Бюлов прочитал нам полученную им телеграмму, я привел старую английскую пословицу: «Ни один ветер не бывает настолько плох, чтобы не принести чего-то хорошего», а Тирпиц воскликнул: «Теперь мы имеем тот ветер, который нам нужен, чтобы привести наш корабль в гавань. Законопроект о флоте теперь пройдет. Вашему Величеству следовало бы даже пожаловать орден английскому командиру в благодарность за проведение законопроекта о флоте». Канцлер потребовал шампанского, и мы пили втроем, преисполненные благодарности к английскому флоту, оказавшему нам такую помощь, радуясь законопроекту, его неизбежному теперь проведению в жизнь и будущности германского флота.

Много лет спустя я был на охоте с лордом Лонсдсдейлом. На обратном пути по приглашению лорда Росбери, крупного либерального политика и бывшего министра иностранных дел, известного исследователя наполеоновской эпохи, я обедал в его прекрасной, расположенной у моря усадьбе Далмени-Касл.

Среди гостей находились известный по бурской войне генерал сэр Джон Гамильтон (шотландец), с которым я познакомился на маневрах в Германии, лорд-провост (городской голова) Эдинбурга и капитан английского флота, начальник тамошней морской станции. Последний сидел наискосок против меня, рядом с адмиралом бароном фон Зенденом. Мне бросилось в глаза его странно смущенное лицо во время его беседы вполголоса с адмиралом. После обеда барон фон Зенден представил мне капитана, причем тот от смущения держал себя еще более неловко, обратив на себя мое внимание беспокойным выражением глаз на бледном лице. По окончании беседы с капитаном, затронувшей различные морские вопросы, я спросил барона фон Зендена, что случилось с этим человеком. Адмирал рассмеялся и сказал, что за столом узнал от своего соседа, что тот и есть тот командир, который во время бурской войны захватил два немецких парохода; теперь этот капитан боится, чтобы я не узнал об этом. Но Зенден ему возразил, что он зря опасается: если Его Величество узнает, кто он, то капитан может смело рассчитывать на хорошее отношение к себе со стороны кайзера и даже на благодарность. «Благодарность? За что?» спросил британец. «За то, что вы так облегчили кайзеру принятие законопроекта о флоте».

Самым существенным вопросом при проведении первого закона о флоте, всех позднейших морских законопроектов и вообще в развитии флота был вопрос о том, будет ли германская судостроительная индустрия в состоянии следовать за судостроительной программой и провести ее целиком в жизнь. И в этом отношении адмирал фон Тирпиц работал с неутомимой энергией. Немецкие верфи, поддержанные и поощряемые им, с чисто немецкой смелостью взялись за великую задачу, которую они выполнили прямо-таки блестяще, далеко обогнав при этом своих заграничных конкурентов. Превосходные технические познания немецких инженеров, как и наилучшая квалификация немецких рабочих, выявились здесь полностью. Совещания, конференции, доклады мне, служебные поездки по всем верфям все это целиком заполняло дни неутомимого Тирпица. Но его огромные усилия и труды были хорошо вознаграждены. Народ проснулся, стал ценить значение колоний (обеспечение собственным сырьем без иностранного посредничества) и торговых сношений, увлекся торговой деятельностью, судоходством и т. д. Падкая до насмешек оппозиция прекратила, наконец, свои остроты. Не позволяя себе шутить и не допуская шуток по отношению к себе, Тирпиц в этом сражении пустил в ход острый клинок своей находчивости, и у противников смех вскоре исчез. Особенно плохо пришлось депутату Рихтеру, когда Тирпиц блестяще отделал его и посадил в калошу, процитировав произнесенные еще в 40-е годы патриотические слова старого Гаркорта, избирательный округ которого Рихтер представлял, о необходимости поддержания германского флота. Тогда уже наступила очередь смеяться другой части палаты.