Николай Купцов - Воздушные рабочие войны

Я вспомнил о вещмешке, оставленном под самолетом. Экипаж должен заинтересоваться, кому он принадлежит и где его хозяин. Но это в том случае, если вещмешок заметят. А если нет? Продолжаю рассуждать дальше. Нахожусь я недалеко от самолета. Следовательно, должен услышать не только шум моторов после их запуска, но и почувствовать струю воздуха от винтов, А это значит... А это значит, что самолет без меня не улетит, и можно чуточку вздремнуть.

Разбудил меня чей-то громкий разговор. Открыл глаза и вижу: у самолета стоят пять человек и оживленно что-то обсуждают. Быстро встал и пошел по направлению к ним. Все пятеро сразу же повернулись в мою сторону и стали очень внимательно меня рассматривать.

Вдруг один из них радостно закричал:

- Купцов! Ребята, это же лейтенант Купцов! Ура-а-а!!!

Все одновременно рванулись мне навстречу. Крепкие рукопожатия, дружеские объятия, поцелуи.

- Как здоровье? Где был? Что так долго? - забросали меня ребята вопросами.

- В полку знают, что ты жив, и давно ждут. Обязательно полетишь с нами. А под самолетом случайно не твои вещи? Мы здесь спорили, что это может быть?..

Я ответил, что вещи мои. Подошел, взял вещмешок, раскрыл и показал всем его содержимое. Там был армейский сухой паек на трое суток, солидный кусок хорошего сала и большой кисет с махоркой. Всем этим меня снабдили на дорогу мои соседи по госпитальной койке.

Уложив все обратно в вещмешок, я вручил его присутствовавшему при этом шоферу бензозаправщика.

- Это тебе подарок от сбитого летчика. Пока я сажусь в самолет в качестве пассажира, но скоро опять буду бить фашистов до полного их разгрома, - сказал я ему, крепко пожав руку.

Быстро заправив самолет, мы взлетели и взяли курс на Калинин. Я находился в кабине радиста и стрелка. После посадки, при рулении к месту стоянки самолета, радостный и широко улыбающийся радист неожиданно выскочил из турельной установки и, обращаясь ко мне, громко сказал:

- Вы только посмотрите, что делается на аэродроме!

Встав на его место, я через колпак турели увидел на аэродроме целую толпу людей: летчики, техники и даже офицеры штаба полка. С той стороны, где должен был встать на свое место самолет, находился командир авиаполка подполковник В. К. Юспин. Люди все прибывали и прибывали. Было похоже, что личный состав полка собирался на митинг. Но по какому поводу? Об этом известно, похоже, одному радисту - у него такой вид, будто он только что выиграл крупную сумму по государственному займу. Воздушный стрелок ничего, конечно, не знает. Он сидит спокойно, вид у него совершенно безразличный. А я начал смутно догадываться: сердце подсказало - оно стало биться быстро и сильно и, казалось, готово было вот-вот выскочить из груди.

После остановки самолета и выключения двигателей я вылез из кабины через нижний входной люк и, прихрамывая, направился к командиру полка, чтобы доложить, как это положено по уставу, о происшествии и прибытии в часть.

Виталий Кириллович шел мне навстречу с распростертыми по-отечески объятиями. И тут я не выдержал. Бросился к нему на грудь и заплакал от радости.

- Успокойся, успокойся. Все самое страшное уже позади, - крепко обняв меня, приговаривал Виталий Кириллович. - Жив добрый молодец. А мы так за тебя переживали. Твой штурман уже здесь, он нам все рассказал. Знали, что ты жив, находишься в госпитале, и ждали твоего возвращения.

Вот видишь, сколько людей пришло тебя встречать, - обводя рукой вокруг, сказал командир полка. - Это все благодаря радисту, который на КП открытым текстом передал всего два слова: "Везем Купцова". Через полчаса об этом знал уже весь полк. И вот результат: без всякой команды на аэродром пришел почти весь личный состав. Поговори с людьми, а потом - домой. На квартиру тебе привезут новое обмундирование и сапоги. В штаб полка явишься завтра.

Не успел комполка отойти, как я оказался в объятиях своих товарищей. Здесь были члены экипажа Володя Кулаков и Саша Карелин, мои давние друзья Леонид Касаткин, Владимир Потапов, Александр Корнилов, Михаил Баскаков, Николай Великий и многие, многие другие. Всем хотелось пожать мне руку, поздравить с возвращением в часть и высказать добрые пожелания.

Вначале это импровизированное торжество происходило на аэродроме, у самолетов, а затем мы медленно начали перемещаться в близлежащий городок. Получилось нечто вроде торжественного шествия.

В комнате на втором этаже одного из домов, где мы с Надюшей свили свое гнездышко, никого не было. Надя в это время находилась на работе, и ей еще не успели сообщить о моем прибытии. Вскоре принесли новое обмундирование, и кто-то из друзей сказал:

- Давай-ка, Николай, пойдем на Волгу. Погода солнечная, вода в реке теплая. Помоешься с мочалочкой и мылом, а потом уж и все новое наденешь. - Я согласился, и большой компанией мы направились к Волге.

Наш штатный воздушный стрелок Саша Карелин, не участвовавший в трагическом полете, был угрюмее обычного.

Как мне рассказали, он очень переживал, когда узнал, что самолет сбили. Ему казалось, что будь он с нами, ничего бы не случилось. Сохранили бы и самолет, и товарищей.

Что ж, могло быть и так.

Штурман Володя Кулаков поведал о своих приключениях после того, как покинул горящий самолет. Приземлился он на редкий заболоченный кустарник, не получив при этом ни одной царапины. Собрав и надежно спрятав в кустах парашют, решил укрыться в чаще леса. Там ему попалась полуразрушенная заброшенная землянка, где на следующую ночь он испытал весь ужас бомбового удара наших тяжелых бомбардировщиков.

Чтобы не быть заживо погребенным в земле, он вышел из землянки и пошел на запад - в сторону от линии фронта, решив, что там будет безопаснее. Пройдя 5-6 километров, на рассвете вышел к небольшой деревне, внимательно осмотрелся вокруг - никого, и постучал в окно крайнего дома.

- Есть ли в деревне немцы? - спросил он вышедшего на крыльцо старика.

Тот ответил, что в их деревне немцев нет, но в соседней есть, и много. Тогда Володя попросил разрешения войти в дом и обогреться. Хозяин дома оказался смелым человеком. Он не только обогрел, накормил и напоил молоком советского летчика, но и предложил ему укрытие в подполе собственного дома. А такое, как известно, каралось фашистами смертной"казнью.

Но Володе, к великому его счастью, не пришлось долго прятаться. В полдень того же дня в деревне появились краснозвездные советские танки. Все население вышло встречать своих освободителей. У многих на глазах были слезы радости таким волнующим был этот памятный для всех момент.

Танки шли без остановки. Но вот один из них вышел из колонны, и вылезший из него офицер обратился к собравшимся:

- Кто староста? Как он относился к людям? Есть ли в деревне полицаи?