Николай Купцов - Воздушные рабочие войны

Уточнив местонахождение, мы точно вышли на заданную цель - укрепленный район противника у местечка Славянка - и нанесли прицельный бомбовый удар. При этом наблюдали бомбометание по цели еще нескольких экипажей. Противовоздушная оборона укрепрайона была слабой: всего три батареи орудий среднего калибра, да и к тому же стреляли они неточно.

На обратном пути мы вновь пересекли грозовой фронт. И вновь успешно.

После посадки мне стало известно, что, кроме нас, задание выполнили всего лишь четыре экипажа, а остальные вернулись из-за плохих метеоусловий на маршруте.

Когда я доложил командованию полка, что экипаж боевое задание выполнил, то, честно говоря, мне просто не поверили. И только после того, как мы со штурманом подробно рассказали о своих действиях при пересечении грозового фронта, об обстановке в районе цели и о системе ПВО противника, командование убедилось, что молодой экипаж действительно успешно выполнил боевое задание в очень сложных метеоусловиях.

Один Ил в ту ночь не вернулся на аэродром. На следующий день обломки самолета и останки экипажа нашли в районе Тихвина, как раз там, где маршрут полета бомбардировщиков полка пересекал грозовой фронт...

В седьмом боевом вылете с нашим экипажем случилось то, чего больше никогда уже не повторялось - ни во время войны, ни после. Мы временно потеряли ориентировку. Произошло это так.

После нанесения бомбового удара по артиллерийским позициям противника под Ленинградом экипаж возвращался домой на высоте 3000 метров. Погода стояла хорошая: облачность 3-4 балла ниже нас, видимость более десяти километров. Отдельные участки местности были закрыты туманом. На нашем пути следования находились такие ориентиры, как крупное водохранилище и два хорошо знакомых нам города.

Вскоре облачность резко усилилась. Расчетное время указывало на то, что самолет должен был идти уже над водохранилищем. Западные очертания его просматривались вдали слева. Мы со штурманом Володей Кулаковым решили, что самолет уклонился вправо от заданной линии пути. Поэтому довернули немного влево для точного выхода на контрольный ориентир.

Через несколько минут после этого облачность под нами кончилась, стала просматриваться земля. Расчетное время вышло, но города видно не было. И вообще не было никаких ориентиров вокруг, за которые можно было бы "зацепиться".

В таких случаях командир корабля обычно спрашивает:

- Штурман, где находимся?

На что штурман невозмутимо отвечает:

- Сейчас посмотрю, командир.

Это наша профессиональная авиационная шутка. А всерьез, мы действительно уже не знали, где конкретно находимся. Как все же легко попасть в сложное, опасное положение, и как трудно порой бывает благополучно из него выйти!

Все наши дальнейшие действия были направлены на восстановление ориентировки. Действовали мы с Володей согласованно и спокойно, не нервируя друг друга. Прежде всего решили, не меняя курса, пройти по прямой в течение десяти минут, чтобы убедиться в том, что контрольный ориентир у нас позади. Если это действительно так, то вскоре мы увидим свой аэродром, и все будет в порядке. От экипажа я потребовал особой осмотрительности. Главное внимание земле: где-то под нами должна быть Волга.

Прошли десять тревожных минут. Обстановка нисколько не прояснилась. Решаем идти по прямой еще столько же. При этом рассуждаем так. Если мы уклонились вправо, то скорее всего выйдем на Ростов Ярославский, который расположен на берегу озера. Если же мы уклонились влево, то никаких ориентиров не увидим севернее Ярославля сплошной лесной массив.

Прошло еще десять минут - ничего нового. Появилось лишь предположение, что мы находимся севернее Ярославля. Но полной уверенности в этом пока не было. Менять же курс наугад нельзя - можно окончательно заблудиться.

Небо затянула сплошная облачность. Видимость резко ухудшилась. Земля под самолетом едва просматривалась. Горючее на исходе.

Мы не использовали еще радиосредства! Штурман настраивает РПК-2 (радиополукомпас) на мощную ШВРС - широковещательную радиостанцию, расположенную в Иванове. Стрелка индикатора РПК-2 отклонилась вправо до отказа. Развернул самолет на радиостанцию. Компасный курс при этом получился 190 градусов. Вот теперь появилась полная уверенность в том, что мы уклонились влево и находимся в данный момент севернее Костромы.

Чтобы улучшить визуальное наблюдение, снизился до высоты 400 метров. Впереди у нас Волга, и мы вот-вот должны ее увидеть. Долго, очень долго тянулись томительные минуты ожидания, пока наконец штурман не воскликнул: "Впереди вижу Волгу!"

Развернувшись вправо и пройдя минут 15 вдоль реки, мы вышли на Кострому. Все вздохнули с облегчением: ориентировка восстановлена!

На земле уже начали волноваться. Прошло около часа с тех пор, как все экипажи полка произвели посадку, а нас все нет и нет. Как только услышали гул самолета, сразу же включили старт и посадочные прожекторы, чтобы пилот не проскочил аэродром. Подходили-то мы не как все, а с противоположной стороны.

После посадки командование полка произвело тщательный разбор всех наших действий. Необходимо было выяснить, что же привело к временной потере ориентировки? Что явилось первопричиной этого?

В результате расследования установили, что причиной временной потери ориентировки явилась ошибка в определении местонахождения самолета при подходе к контрольному ориентиру. Это произошло в том месте, где облачность закрывала от нас землю, точнее - водную поверхность водохранилища. А ведь мы находились над ним и точно на заданной линии пути!

То, что мы видели слева и приняли за западный берег водохранилища, был приземный туман, закрывавший большой участок местности. За одной ошибкой последовала другая Неправильно определив свое местонахождение, мы неточно ввели поправку в курс, в результате чего уклонились влево. Сразу этого не заметили, а потому и не исправили ошибку.

После, разбора командир авиаполка сделал мне и штурману внушение. На первый раз, учитывая наши правильные действия по восстановлению ориентировки, решено было этим и ограничиться.

Существует определенная закономерность в приобретении навыков, становлении мастерства и допускаемых при этом ошибках. В летном деле такая закономерность видна особенно ясно.

Первые самостоятельные полеты летчик или экипаж выполняет так, как учили. Как учил инструктор, как требует КУЛП (курс летной подготовки), инструкция экипажу самолета и наставление по производству полетов. Затем, в переходный период, начинает появляться что-то свое, новое, индивидуальное же внимание к выполнению каждого элемента полета при этом понемногу ослабевает. И если в такой период, когда это "что-то" еще не утвердилось, не закрепилось и не перешло в навык, обстановка в полете хотя бы немного усложняется, то очень часто случаются грубые ошибки, а иногда и самое нежелательное - летные происшествия.