Николай Кузнецов - Фронт над землей

Мне приказали вести восьмерку самолетов на прикрытие наземных войск, сражавшихся с гитлеровцами западнее Волчанска. В состав группы включили шесть молодых летчиков, в том числе сержанта Барышнева - невысокого белокурого застенчивого юношу.

- Его, на мой взгляд, нельзя сегодня посылать на боевое задание. Человек только что перенес моральное потрясение. Надо повременить дня два-три, пытался я убедить Попрыкина.

Дело в том, что во время посадки на новый аэродром на самолете сержанта подломился левый подкос шасси, и машина опустилась на левое крыло. Деформировалась плоскость, вышел из строя воздушный винт. Специалисты ПАРМа и механики эскадрильи быстро восстановили "харрикейн", но Барышнев очень переживал случившееся.

Сержант не отказывался от боевого задания, не ссылался на плохое самочувствие, хотя трибунал дал ему условный срок наказания. И внешне не было заметно моральной травмы, полученной им накануне, разве только голубые глаза Барышнева были грустнее обычного...

И вот мы в небе западнее Волчанска. Обстановка здесь резко изменилась. Если два-три дня назад наши войска, взламывая оборону противника, медленно, но упорно продвигались на юго-запад, то теперь наступление приостановилось. Гитлеровцы подтянули свежие силы и бросили их в контрнаступление. Значительно больше стало и вражеской авиации над полем боя. Позже я узнал, что в районе Харькова в ту пору мы имели на триста самолетов меньше, чем немцы.

Заметив четверку "мессершмиттов", шнырявшую в поисках легкой добычи, я предупредил своих ведомых:

- Внимание, справа и ниже нас "худые".

Молодые летчики начали волноваться. Это стало заметно по их самолетам: то один нарушит заранее установленную дистанцию или интервал, то другой.

- Спокойнее! - подбодрил я ребят.

"Мессершмитты" намеревались нанести штурмовой удар по нашим наземным войскам. Как только первая пара остроносых машин приготовилась пикировать на избранную цель, я подал команду:

- Атакуем!

Первая четверка "харрикейнов" устремилась вниз. Длинная пушечная очередь и "мессершмитт", шедший за своим ведущим, задымил, потом вспыхнул и почти отвесно пошел вниз. Представляю себе воодушевление молодых летчиков: на их глазах был сбит враг, значит, нечего бояться фашистских истребителей, надо смелее навязывать им бой, действовать инициативно, решительно!

Второе звено, ведомое одним из наших "стариков", преследовало напарника подожженного нами "мессершмитта". И вдруг один из "харрикейнов" оторвался от группы, словно спешил поскорее расправиться с ненавистным гитлеровцем. "Кто этот смельчак? Почему он так безрассудно действует?" - тревожно подумал я. Но что-нибудь предпринять уже не успела два "месса" хищно набросились на оторвавшегося "харрикейна" и сбили его.

Погибшим оказался сержант Барышнев. Через два дня его привезли и похоронили с почестями.

Вечером 13 мая Совинформбюро сообщило, что на харьковском направлении наши войска перешли в наступление и успешно продвигаются вперед. Затем мы узнали, что в этом районе уничтожено и подбито не менее ста пятидесяти вражеских танков, захвачено много трофеев и пленные. О действиях авиации пока не говорилось ничего. Только в вечерней радиосводке 15 мая появилось несколько слов: "За три дня боев... сбито сорок самолетов противника".

15 мая немцы потеряли пятьдесят шесть машин, мы - тринадцать. Подробности харьковских боев стали известны всем из сообщения "В последний час" 16 мая.

Позже противник предпринял ряд мощных контратак. Появилось изюм-барвенковское направление. Враг остановил наши войска.

По напряжению, которое испытывал 191-й истребительный авиационный полк и соседние части, мы догадывались, что немцы имеют превосходство в воздухе. Активность вражеской авиации усиливалась. Над опорными пунктами наших наземных войск появились "юнкерсы" в сопровождении истребителей, приходилось с утра до вечера барражировать в районе боевых действий.

Ранним утром шестерка истребителей нашего полка, возглавляемая капитаном Гончаренко, получила задание вылететь для прикрытия с воздуха наземных войск. Солнце еще не поднялось, но горизонт уже был светлый. Пройдя на бреющем у самого края леса, мы взмыли вверх и минут через десять увидели линию фронта. Она обозначалась всплесками орудийных выстрелов и грязными облачками частых разрывов снарядов.

Вражеские зенитки молчали, но опасность подстерегала нас совсем с другой стороны. Четыре "мессершмитта" внезапно вынырнули со стороны восходящего солнца и ринулись в лобовую атаку. Ощетинившись дулами пулеметов, они прошли совсем близко от нас, едва не зацепив крыльями плоскости "харрикейнов".

Что такое? Обычно немцы побаивались ходить в лоб, уклонялись на встречных курсах, а тут сами лезут на рожон, да еще разворачиваются для повторной атаки. Может быть, они отвлекают на себя внимание, чтобы дать возможность другой группе самолетов нанести удар по войскам, которые мы прикрываем?

Я пристально посмотрел по сторонам. Ничего подозрительного. В небе только наши истребители да все те же четыре "мессершмитта". Идем навстречу врагу.

Засверкали огненные вспышки. Снаряды рвались слева от моей машины. Это ударил лидер фашистской группы. Я создал скольжение вправо. Вовремя! Очередь пронеслась совсем близко, снарядом даже повредило законцовку левого крыла.

"Видимо, опытный разбойник, шутки с ним плохи! - подумал я и тотчас на фюзеляже поравнявшегося со мной "мессершмитта" заметил желто-черного зверя, похожего на огромную кошку.

Стремительно развернув машину, я осмотрел воздушное пространство. Четверка "мессеров" быстро уходила вверх, а на смену ей тут же появилось еще три пары. Однако они не пошли на сближение с нами, держались на почтительном расстоянии.

Возвратившись на аэродром, мы обсудили детали минувшего боя. Все были удивлены необычным тактическим приемом немцев.

- Я еще ни разу не видел, чтобы гитлеровцы первыми предпринимали лобовую атаку, - в раздумье сказал Василий Добровольский. - В чем тут дело?

На этот раз ответа мы так и не нашли. Но вскоре убедились, что на нашем участке фронта появился опасный и коварный противник. Из очередного полета Василий Добровольский привел машину с двумя большими пробоинами в лобовой части центроплана. Снаряды "мессершмиттов" разворотили обшивку и перебили управление элероном. Судя по почерку, это была та же самая четверка "мессершмиттов".

- Они атаковали нас нахально, - рассказывал Василий. - И тоже со стороны солнца. Их тактический прием - атака в лоб, как и в прошлый раз. Значит, надо смотреть, ребята, в оба!

Особенно мы волновались за нашу молодежь. Еще не очень опытные летчики, они могли оказаться жертвой фашистских истребителей.