Николай Кузнецов - Фронт над землей

- Во-он деревенька, видите? Это километра три отсюда. Там и будете квартироваться. А мои орлы разместились чуть в стороне, за тем леском. Рядом будем жить, в гости приходите.

Мы тепло распрощались с майором и отправились к своим самолетам.

Уже вечерело. Солнце коснулось вершин деревьев, протянув через всю взлетную полосу длинные серые тени. Мороз крепчал и пробирался под меховую подстежку реглана. Поеживаясь, мы прибавили шагу. Алексей Борисович шел впереди. Иногда он останавливался и чутко прислушивался к доносившимся издалека звукам. Там, на западе, грохотала наша и неприятельская артиллерия, обозначая пролегшую по болотам линию фронта.

Мы беспокоились за моторы своих машин - на таком морозе они могли и замерзнуть. А если замерзнут, сразу их не запустишь, нужно будет просить помощи у соседей.

Каково же было наше удивление, когда мы, выйдя на опушку как раз в том месте, где оставили самолеты, увидели у своих машин заботливо хлопочущих механиков. Они укутали двигатели теплыми чехлами и теперь терпеливо поджидали хозяев. Значит, Зимин распорядился, подумал о нас. Славные, славные ребята!

Алексей Борисович поблагодарил неутомимых механиков за заботу, пожал им руки.

Через несколько минут мы взлетели. Алексей Борисович предупредил нас, что сделает над аэродромом несколько кругов, чтобы мы хорошенько запомнили ориентиры. Это было очень важно, так как на следующий день нам предстояло вести сюда свои группы самостоятельно. Малейшая ошибка, даже самое незначительное отклонение от курса могли привести к беде. Противник почти под боком, а что значит оказаться днем над его территорией, под огнем зенитной артиллерии, каждый прекрасно понимал. Поэтому мы с предельным вниманием всматривались в проносящийся под крыльями пейзаж, сопоставляли различные приметы. Завтра вот так же будут изучать новый аэродром и остальные наши летчики.

В Выползово мы вернулись, когда солнце уже скрылось за горизонтом, оставив над вершинами леса ярко-красную полосу. Не успели мы выйти из кабин и снять парашюты, как оказались в окружении однополчан. Все говорили наперебой, всем хотелось поскорее узнать о результатах нашего вылета.

- Ну что? Ну как? - слышалось со всех сторон. - Понравился вам аэродром?

Беспокойство товарищей было легко объяснимо. Все понимали, что Северо-Западный фронт довольно стабильный, что работать с нового аэродрома придется долго, а значит, и располагаться там надо не на день и не на два, а надолго.

Дело в том, что, захватив Новгород и Старую Руссу, немцы еще в сорок первом году попытались двинуться дальше на Москву вдоль линии железной дороги, но были остановлены в районе Демянска. Все попытки прорвать нашу оборону оказались безуспешными. Тогда, вытянув свои войска в виде груши с самым узким местом в районе станции Пола, что несколько юго-восточ-нее Старой Руссы, немцы перешли к обороне. Они тщательно укрепили отдельные окруженные непроходимыми болотами возвышенности и превратили их в сильные узлы сопротивления. Все попытки войск Северо-Западного фронта ликвидировать демянскую группировку противника закончились неудачей. Тем не менее своими активными действиями они смогли прочно сковать в этом районе 16-ю немецкую армию и подоспевшие ей на помощь значительные силы 18-й армии. Для обеспечения бесперебойного снабжения укрепившейся на демянском плацдарме фашистской группировки необходимо было большое количество транспортной авиации, которую снимали в ущерб интересам главных сил, действовавших на южном крыле фронта.

Чтобы подробно разъяснить сложившуюся на нашем участке фронта обстановку и ввести летчиков в круг поставленных перед ними конкретных задач, командование приказало провести по группам специальные занятия. Мы подробно информировали людей о расстановке сил, рассказали о своей беседе с майором Зиминым. Много внимания уделили особенностям и отличительным приметам нашего нового аэродрома. Рассказали, как заходить на посадку, как уберечь себя от охотящихся за одиночными самолетами фашистских истребителей.

Вопросов было много. Молодые летчики придумывали свои ситуации и спрашивали, как поступить в том или ином случае. Мы горячо спорили, когда дверь в казарму отворилась и вошел командир с незнакомым полковником. Комэски доложили Панову о готовности к перелету.

Алексей Борисович прошел к столу и, склонившись над картой, проверил, хорошо ли знают отдельные летчики маршрут, а также действия в различной обстановке. Ответами он, видимо, остался доволен, потому что сразу как-то помягчал и сказал, что утро вечера мудренее, что не нужно переутомляться перед вылетом, а лучше всего сейчас же отправляться спать.

Перед уходом полковник спросил Николая Думана, сидевшего в самом дальнем углу:

- Скажите, пожалуйста, чем вы поинтересуетесь сразу же после приземления на новом аэродроме?

Коля немного подумал и спокойно ответил:

- Прежде всего спрошу, где находится летная столовая.

Взрыв смеха потряс комнату. Смеялись все.

- Почему непременно столовая?

- Так учили. - Думан посмотрел на полковника и добавил: - В столовой командир собирает весь летный состав.

После этого пояснения смех понемногу стих. Полковник задал еще несколько вопросов. Он хотел, чтобы летчики сразу же после приземления занялись маскировкой своих самолетов.

На этом наша беседа закончилась, и все разошлись в приподнятом настроении.

Утром нас накормили раньше всех. Мы стояли перед столовой и курили, ожидая, когда подадут автомашины. Автомашины должны были отвезти нас на аэродром, находившийся в трех-четырех километрах от поселка. Техники и механики уехали туда еще затемно и теперь прогревали двигатели. Мы слышали доносившийся с аэродрома рокот моторов.

Мороз крепчал, больно хватал за нос и щеки. Мы с нетерпением поглядывали на дорогу. Машин все не было. В этот момент дверь столовой широко распахнулась, и на пороге показались Алексей Борисович Панов, командир дивизии полковник Георгий Александрович Иванов и его заместитель по политчасти старший батальонный комиссар Андрей Андреевич Шумейко.

Командир дивизии интересовался настроением летчиков, их думами. Его внимательные, в легком прищуре глаза излучали тепло. Во всей фигуре не было ничего начальственного, официального. Приблизившись к Шевелеву, он вдруг задержался, как-то по-особенному встряхнул ему руку и громко сказал:

- Рад, очень рад приветствовать богатырей ленинградского неба!

Лицо летчика залил яркий румянец, и это не ускользнуло от внимательного взгляда комдива. Он еще раз встряхнул руку Шевелева и перешел к Добровольскому, а затем ко мне и Лойко.

Познакомившись со всеми, полковник пожелал нам успешного перелета и пообещал скоро встретиться снова.