Владимир Ковтонюк - Разъезд Тюра-Там

Теперь же около сотни «суперкрепостей» сходу накрыли бомбовым ковром японский город и, сбив при этом несколько японских истребителей и потеряв пару-другую своих самолетов, уходили на запад в сторону России.

Командиру маршрут был хорошо знаком. Беспокоило лишь одно: самолет получил серьезные повреждения. На его машине пришлось отключить поврежденный правый крайний мотор. Хотя удачей можно было считать уже то, что маслосистема этого мотора позволила поставить лопасти винта «во флюгер», по потоку воздуха, что существенно снижало сопротивление полету.

Едва они убавили обороты крайнему левому мотору и добавили мощности выше той, что требуется для крейсерского полета, средним моторам, как у них тут же появилась надежда благополучно добраться до дома — им удалось почти убрать момент, разворачивающий самолет.

Обо всем этом он сообщил по радио ведущему, и теперь экипаж с грустью наблюдал, как в бескрайнем небе тает, удаляясь от них, основная группа самолетов.

В то же, время такое положение было достаточно привычным, чтобы омрачить букет радостных чувств, царивших в душе командира — они были живы. Только что рядом с их самолетом проносились трассы от японских истребителей, впереди распускались шары разрывов зенитных снарядов, да и пушки нескольких турелей их самолета грохотали беспрерывно, создавая защитную сферу неприступного огня, пока не кончились боеприпасы.

А теперь они были живы.

Между тем, думал он, отказы и повреждения моторов — не такая уж редкость в этих рейдах. Часть отказов можно было отнести на счет недостаточной доводки конструкции — самолет создавался в условиях постоянного, усиленного войной, дефицита времени. Другая часть относилась на счет особой назойливости японских летчиков, которые благодаря радиолокационным станциям, размещенным буквально по всему периметру островов, своевременно предупреждались о прибытии американских бомбардировщиков.

Командир беглым взглядом на приборы проконтролировал работу систем самолета, окинул взглядом просторную кабину, выполненную в виде полусферы на носу самолета. Сплошное остекление давало бы возможность сполна полюбоваться красотами пятого океана, если бы не постоянное настороженное ожидание — самолеты японцев появлялись так неожиданно, будто возникали из воздуха. И все же командир отметил, что цвет Японского моря неуловимо отличается от цвета Тихого океана, но море точно так же, как и океан, сливается вдали с небом и точно так же, как острова в океане, едва уловимым коричневым вкраплением прорисовывается вдали земля.

Штурман-бомбардир, расположившийся на мягкой кожаной подушечке, «прикнопленной» прямо к полу впереди пилотов, дремал, привалившись спиной к перегородке. Под ступни его ног, лежавших на каркасе остекления, медленно, как это кажется с высоты в двадцать пять тысяч футов, будто по реке времени, плыло, зеркально отсвечивая, Японское море.

В этом полете, работа у него была не такая уж сложная. Задания разбомбить какую-либо конкретную цель не было, это и делало задачу совсем простой: следовало ввести в прицел поправки на предполагаемые скорость и направление ветра и нажать кнопку сброса бомб, когда окраина города «вплывет» в окуляр прицела.

— До сброса двадцать секунд, — эта фраза была сигналом к передаче управления самолетом штурману-бомбардиру.

Под центропланом распахнулись огромные створки бомбового отсека.

— Самолет твой, — ответил командир, медленно разжимая руки.

— Отпусти штурвал, — и командир убрал совсем ноги с педалей и опустил руки, полностью устранившись от управления самолетом.

— Сброс, — спокойно промолвил бомбардир, не отрываясь от прицела и мягко нажимая кнопку сброса большим пальцем правой руки.

Вслед за этим из бомбового отсека в последовательности, продиктованной центровкой машины, ушли на город пять тонн бомб.

И так с каждого самолета, принявшего участие в этом налете. Суммарная цифра «пятьсот тонн» заставила командира вздрогнуть. Легкий холодок пробежал ознобом по его всему телу: японский город, оставшийся позади, скорее всего перестал существовать.

Но командир тут же устыдился своей слабости. Ведь он мстил японцам за азиатское коварство Перл-Харбора. И в этом чувстве мести японские пилоты, воюющие против него, японские женщины и дети, рабочие японских заводов, японские полицейские и тюремщики, казнившие американских летчиков, попадавших в плен, и даже императорская семья в обобщенный образ врага, в схватке с которым ежедневно гибнет более пяти тысяч американцев.

Теперь самолеты снизились настолько, что командир стянул с себя кислородную маску. Его примеру последовал второй пилот, которому он передал управление самолетом, штурман-навигатор и бортовой инженер.

Второй пилот взял штурвал, окинул взглядом небольшой, оснащенный только приборами пилотирования, пульт и незначительным движением подправил курс самолета.

Они приближались к той точке пространства, над которой штурман-навигатор даст команду на разворот.

«И все же, — думал командир, — почему? Почему они разнесли вдребезги все, что только можно было разнести в этой Японии? Все, кроме трех городов, названия которых даже не фигурировали в перечне запасных целей: Киото, Нагасаки, Хиросима. Ну, хорошо, Хиросима, с ней все ясно. Поговаривают, что оттуда родом мамаша чуть ли не самого генерала Маккартура. А два других города?»

До переучивания на Б-29 командир участвовал в челночных полетах над Германией. На Б-17 «летающих крепостях». Стартуя из Сицилии или Англии и отбомбившись по Германии, они вот так же, сокращая время нахождения над вражеской территорией, со снижением уходили в сторону России, на Полтаву.

Тогда они «утюжили» всю Германию, кроме одного города — города Дрезден. Именно поэтому в Дрезден сбежались немцы со всей Германии.

И однажды, уже в воздухе, экипажам приказали вскрыть один из конвертов, находившихся в кабинах их самолетов. Вынув конверт с нужным номером из кармана на задней стенке кабины и вскрыв его, командир прочел название немецкого города, который становился целью их рейда — Дрезден. И вся армада бомбардировщиков в количестве пятисот самолетов довернула на эту цель. Позже, перед самым переводом на Тихий океан, он узнал, что немцы, будучи не в силах захоронить трупы, складывали их в штабели и сжигали прямо на улицах. Триста тысяч убитых немцев.

— Не такая ли участь ждет и три японских города? — подумал он.

Перед боевыми вылетами с Северного аэродрома острова Тиниан экипажам приходилось еще затемно проходить мимо коттеджа, где на зависть им безмятежно отсыпались летчики из 509-й авиагруппы.

И хотя поговаривали, что в той группе собраны классные пилоты, тем не менее, на боевые задания их не посылали, а летали они в свое удовольствие, как в аэроклубах, в основном по кругам.