Любовь Сирота - Припятский синдром

— 15 рублей?.. Грандиозно! Мы с сыном за такие большие деньги непременно поднимемся!..

— Где-то еще «Красный крест» выдает по 50 рублей, — оправдывается директор. — Но не знаю — где именно... Я еще не получил...

— Слышали анекдот по этому поводу? — отозвался какой-то человек, до сих пор незамеченным сидевший в углу за еще одним столом, заваленным бумагами. — «Красный крест» выделил помощь потерпевшим чернобыльцам — 150 ре: 50 — наличными, остальное — рентгенами!.. Га-га, га-га... — разразился он неожиданно зычным смехом.

— Целый день сегодня анекдоты слышу, — покосилась в угол Ирина.

— На войне, как на войне!.. Юмор и бравада — защитная реакция организма в критической ситуации, — ответили ей из угла.

— Это… из профсоюза ЧАЭС, — пояснил директор ДК. — Комнат, видишь ли, не хватает... А что, сына вы разве нигде не определили еще?!..

— Когда?.. И куда я его могла определить?!.

— Вообще-то детей припятских на лето отправляют в пионерлагеря. Но пока вы могли бы устроить своего в «Рассвет»...

— Это на юге?..

— Вы почти угадали!.. Это в Кичеево, от Киева 15 минут электричкой… Не юг, но зато как удобно — совсем рядышком!.. — иронично прокомментировал человек в углу.

— Но это временно!.. — нервно прервал его директор. — Да!.. Это ненадолго… Оттуда детей непременно отправят на юг!..

— Когда? — спрашивает Ирина, уже направляясь в бухгалтерию.

— Трудно сказать… — начал было директор, но дверь широко распахнулась, и в комнату входит группа уставших людей в белых робах.

Среди них Ирина радостно узнает НикНика, Василия, их жен — Ольгу и Нину, и еще Игорька из дискотеки. Они тоже заулыбались, увидав Ирину, и, поочередно, крепко обнимают ее.

— Вася!.. — восклицает Ирина, здороваясь с ним. — Вот уж никогда не думала увидеть тебя в бороде и усах!.. Что с тобой, дорогой?!..

— Это он слово дал — не бриться, пока не вернемся в Припять!.. — пояснил НикНик, поправляя очки.

— Боюсь, что ты, Вася, скорее в снежного человека превратишься! — вздыхает Ирина.

— А я, видишь ли, не исправимый оптимист!.. Неужели ты до сих пор не поняла?!.

Все шумно размещаются на стульях, стоящих вдоль стены, разглядывая еще цивильную одежду Ирины.

— Виталий Виссарионович, а где у нас обмундирование?.. Ирине ведь тоже положено!.. А то она как-то не вписывается в военный интерьер, — говорит НикНик.

— В клубе возьмете!.. Однако рассказывайте, что выездили сегодня?!.

— За весь день — две женщины и четыре ребенка!.. Вот и весь урожай, — ответила Нина.

— Это уже хорошо! — вздохнул директор. — Вот видите, Ирина Михайловна, не желают люди оставлять свои дома. Не верят, что опасно…

— Откуда же людям знать, что опасно?! — хитро прищурившись, говорит Василий. — Ведь, как совершенно справедливо пишет наша правдивая «Правда», «радиация не имеет ни цвета, ни вкуса, ни запаха...»

— Вы забыли упомянуть, молодой человек, о чем дальше пишет стославный спецкор, — опять вмешался в разговор человек из угла. — Вот послушайте: «Мы подъехали на БТРе прямо к разрушенному реактору, и можем твердо сказать, что никакой радиации там уже нет...» — патетично прочитал он и опять хохотнул.

— А!.. Должно быть, они ее на зуб пробовали, — поддержала его Ирина. — Ребята, возьмите меня и Софью завтра с собою?!..

— Куда?

— В Припять!.. Куда же еще?!..

— В Припять?!.. — повторил Василий. — В Припять мы и сами мечтаем съездить!..

— Это мы по селам людей собираем, — поясняет НикНик. — А в Припять вы с Софьей можете легко пропуск получить у нашей доблестной милиции… Вам они обязательно дадут!..

— Только пропуск берите на всех!.. Машина — наша, пропуск — ваш, идет? — шутя торгуется Василий. — А сегодня вечером мы берем вас с собою в «Сказочный»… Только с условием, что выступите там!..

— Выступить-то можно... Почему нет, если это только кому-нибудь нужно теперь, — вздыхает Ирина.

НикНик, присев у ног Ирины, берет ее руки в свои и, глядя ей прямо в глаза, очень серьезно говорит:

— Ирочка, голубушка! Ей-богу, нужно!.. Еще как нужно!.. Особенно нашим… Вас ведь многие знают... А теперь все припятское здесь — ох, как дорого, поверь!..

Вечереет. Серенький микроавтобус подкатил к странному сооружению с вывеской: «Пункт по дезактивации автотранспорта», в салон заглянул военный и, отдав честь, чуть слышно глухим осипшим голосом, едва выговорил положенную фразу:

— Вы въезжаете в зону жесткого контроля… Кхе-кхе… Пропуск пожалуйста!.. Кхе-кхе…

Василий, сидящий впереди, протянул ему пропуск на всю культбригаду, едущую в «Сказочный». Военный обвел пассажиров нетребовательным взглядом:

— Хорошо! Кхе-кхе... кхе-кхе-кхе... — закашлялся он, и еще раз обведя салон грустным взглядом, почти по-отечески добавил. — Берегите себя, пожалуйста!..

Отдав честь, военный захлопнул дверцу машины. Все облегченно вздохнули, и Софья, облаченная уже, как и Ирина, в белую робу, вдруг гаркнула:

— Братцы! Помирать, так с музыкой что ли?!. А ну, давай — запевай!.. — И сама, первая, затянула:

Отгремели песни нашего полка.

Отзвенели звонкие копыта…

Василий и НикНик подхватили перефразированную песню Булата Окуджавы, делая акцент на первом слове:

Стронцием пробито днище котелка.

Припятчанка юная убита… — запели остальные.

Микроавтобус катит по лесной дороге. Справа на небольшой поляне показалось одно из «кладбищ» машин, где скучились старые и новые грузовики, «скорые», «пожарные», разноцветные «москвичи», «жигули», черные «волги», бетономешалки и даже один БТР. Друзья, взволнованные этим зрелищем, продолжают петь с еще большим воодушевлением:

Машина останавливается у входа в бывший пионерлагерь «Сказочный», расположенный и впрямь в сказочном месте. Почти все они работали здесь в летнее время или просто приезжали с концертами для детей, здесь же каждое лето отдыхали их дети. Сейчас вход в лагерь перекрыт воротами из колючей проволоки, у которых стоит военный патруль.

Культбригада шагает по узкой аллее между рослыми соснами. Слева от них крохотное, наспех сколоченное строение, обтянутое целлофаном, с единственным окном на аллею. Сбоку, у подобия дверей, толпятся уставшие люди в белых одеждах.

— Это смена вернулась со станции, — объясняет Ирине Василий.

Ирина заглядывает внутрь, где с одной стороны на зацелофаненной земле лежат груды чистой одежды, а с другой — еще большие груды грязной. Здесь же несколько человек неспешно переодеваются.

Ирина догоняет своих, к которым уже присоединились председатель профкома ЧАЭС Линкин и общественный культорганизатор, инженер Александр Алтунин. Увидев Ирину, они жарко и долго жмут ей руку.