Александр Извольский - Воспоминания

Сипягин в это время имел в своей официальной резиденции в Петербурге комнату, отделанную в стиле апартаментов царей в древних кремлёвских дворцах, и принимал там императора Николая, сохраняя все детали этикета, принятого при московском дворе в XVII веке. При этих посещениях император играл роль Алексея Михайловича, а Сипягин – боярина Морозова, всесильного министра царя.

В то время как император и его странный министр внутренних дел забавлялись этими невинными маскарадами, настоящая роль Морозова выполнялась Победоносцевым.

Влияние этой зловещей фигуры сказывалось во всех сферах государственной жизни, и его деятельность все более и более вызывала негодование среди просвещенных слоёв русского общества и создавала оппозиционные или даже революционные настроения в стране.

Метод, которым пользовался Сипягин, заключался в том, чтобы систематически льстить молодому государю, восхищаясь его административными талантами.

В этом отношении никто не мог превзойти графа Муравьева, министра иностранных дел в период 1897 – 1900 годов, льстивость которого поддаётся сравнению только с его поразительным невежеством в государственных делах. Его предшественник, князь Лобанов, был настоящим государственным деятелем, но очень короткое время, так как вскоре умер. Этот выдающийся дипломат и историк взял на себя труд сообщать Николаю II исторические знания и дипломатическое искусство во время своих устных докладов императору. Он чувствовал к нему почти отеческую привязанность. Император, привыкший к совершенно другому обращению со стороны других министров, принимал, но с некоторой досадой, эти уроки от сотрудника своего деда. Эти уроки безвременно закончились, когда граф Муравьев, преемник князя Лобанова, не теряя времени, начал практиковать совершенно другой метод. Он заявлял всем, кто хотел его слушать, что он является только исполнителем воли своего государя и что император, глубокое искусство которого в дипломатических делах он превозносил при каждом удобном случае, совершенно самостоятельно решает все мельчайшие детали международной политики.

Я вспоминаю, как один из иностранных представителей, аккредитованный в Петербурге, спрашивал меня однажды, нужно ли понимать эти заявления буквально или граф Муравьев делает это для того, чтобы уклониться от ответственности. Я был смущен, увидев такое отношение дипломата к методу, который практиковался нашим министром иностранных дел в его взаимоотношениях с государем.

Мы видели, что граф Ламздорф, который оказался преемником графа Муравьева в 1900 году, следовал тому же методу и довел отсутствие самостоятельности в решении дел своего ведомства до такой степени, что счёл возможным оставаться на своём посту даже тогда, когда фактически не мог выполнять своих обязанностей и когда император решал наиболее важные дела министерства с помощью Безобразова и его банды.

Чтобы закончить перечень министров, которые принимали участие в деле формирования взглядов императора, следует отметить ещё имя Плеве, который был преемником Сипягина на посту министра внутренних дел. Одаренный замечательной настойчивостью и силой воли, он непоколебимо шёл к своей цели, заключавшейся в том, чтобы укрепить самодержавную власть и систему бюрократической централизации. Он был настоящим воплощением полицейской системы, доведенной до крайних пределов, когда полная неразборчивость в средствах принимала совершенно невероятные формы. Он организовал с помощью известного Зубатова рабочие объединения, назначение которых состояло в том, чтобы парализовать влияние социалистов. Другими словами, они организовывали стачки, которые руководились полицейскими агентами. Он практиковал также особую полицейскую систему, которая имела двуличных агентов, служивших одновременно правительству и террористам. Наиболее известный из этих агентов, Азеф, был разоблачен русским публицистом Бурцевым. Плеве сам стал жертвой этой организации, так как погиб от заговора, в котором Азеф принимал деятельное участие. Тот же самый Азеф руководил позже покушением на жизнь великого князя Сергея.

Министерская карьера Плеве совпала с событиями, непосредственно связанными с русско-японской войной. Будучи осведомлен об истинных целях Безобразова и его друзей, он не только не стремился парализовать их влияние на императора, но повторил ошибку, которая много раз приводила к гибели: отвлечь внимание общества в сторону войны, чтобы избежать революции, – он подталкивал Николая II все дальше и дальше на пути конфликта с Японией.

Можно легко представить себе, каким образом люди, только что описанные мною, достигли успеха на этом пути.

Наиболее странной и неожиданной фигурой в этих авантюрах был Безобразов,

Каким образом этот человек в течение нескольких лет играл руководящую роль в вопросе об агрессивной политике России, до сих пор не поддаётся моему пониманию.

Он происходил из хорошей семьи; его отец был очень богат и занимал пост губернского предводителя дворянства в Петербурге. Безобразов был вначале офицером одного из блестящих полков гвардии, в котором служил и мой брат, и я часто встречался с ним в этот период. Он испытал затем превратность судьбы, покинул полк и поступил на гражданскую службу в Сибири. Только через двадцать пять лет он снова показался на петербургском горизонте, и все с некоторым изумлением узнали, что неизвестным путем он приобрел доверие государя, которому он изложил обширный план политической и экономической экспансии на Дальнем Востоке. Это было ни больше ни меньше как пресловутое дело о лесных концессиях на Ялу, которые сделались впоследствии предметом оживленных сношений между Россией и Японией и вызвали в конце концов войну между этими странами.

Я не буду утомлять читателей подробным изложением схемы Безобразова, которая, по его мнению, открывала широкие перспективы для России и обещала баснословные барыши её участникам. Достаточно сказать, что это было совершенно фантастическое предприятие, один из тех проектов, которые поражали воображение Николая II, всегда склонного к химерическим идеям. Значительно более трудно объяснить влияние, которое получил этот претенциозный хвастун на императора. Одна из теорий по этому поводу считает вероятным, что благожелательный прием, который был оказан Безобразову и его проектам, обусловливался тем, что император был ослеплен биллионами, которые мерещились ему от этого предприятия. Это совершенно абсурдно, так как Николай был совершенно равнодушен к деньгам и даже не знал им цены.

Однако возможно, что Безобразов, поддерживаемый адмиралами Абазой и Алексеевым, возымел полное влияние на императора, так как он говорил не только о политико-коммерческом предприятии, но также и об общем направлении наших дипломатических отношений с Японией. Нужно отметить, что этот статс-секретарь без портфеля приобрел для себя право непосредственно сноситься с представителями императора на Дальнем Востоке и сообщать императорские приказания, минуя министра иностранных дел.