Александр Извольский - Воспоминания

Совершенно справедливо, что Мария Антуанетта не менее заслужила кличку "австриячки", чем императрица, снискавшая себе со стороны ненавидевшего её общественного мнения название "немки".

Что касается императрицы, то, несмотря на то, что она была иностранкой по рождению и воспитанию, окруженная искусственной атмосферой двора (в виду чего нет ничего удивительного в том, что она совершенно неправильно понимала чаяния русского народа), можно сказать с полной искренностью и убеждением, что она чувствовала себя русской из русских, когда симпатизировала ультрареакционной партии и верила в привязанность России к формам самодержавной власти.

Совершенно верно, что императрица Александра недружелюбно относилась к сближению с Англией и высказывала это мнение совершенно откровенно во время моих переговоров по этому поводу с лондонским кабинетом, но в это время она не играла решающей роли в направлении политики, которую она приняла на себя позже, и я никогда не имел основания жаловаться на её вмешательство в эти переговоры.

Это все, что я могу сказать на основании моих личных наблюдений об императрице Александре.

Я не хочу касаться вопроса о том, какое влияние производила на Николая II её религиозная истерия, и деликатного вопроса о покровительстве, которое она оказывала Распутину. Я не могу пролить новый свет на эти вопросы, и моё свидетельство не было бы полезным в этом случае.

Мне значительно легче отдать дань матери Николая II, Марии Феодоровне.

Ее доброта и ласковое обхождение согревали мрачное царствование Александра III, и она оказалась способной создать такую атмосферу при дворе, которая смягчала проявление чрезвычайно деспотического характера государя. Она знала нерешительный характер молодого императора и отсутствие у него подготовки для дела управления страной. Совершенно естественно, что в начале его царствования она внушала ему мысль с уважением относиться к традициям отца, непреклонная властность которого покоряла всех, кто с ним соприкасался.

Когда другие влияния стали превалировать над её влиянием на императора Николая, ей ничего не оставалось, как оказаться простым наблюдателем событий, течению которых она не могла помешать.

Я только вскользь упоминал о других членах императорской фамилии, из которых никто не играл значительной политической роли за тот период времени, описание которого вошло в эти мемуары.

Великий князь Сергей одно время имел значительное влияние на Николая II и рекомендовал ему некоторых министров, известных своими реакционными идеями, но он был убит террористами в 1905 году.

Великий князь Николай, ставший позже верховным главнокомандующим русских армий в 1914 году, командовал в это время гвардейскими полками и отдавал все своё внимание военным обязанностям, не вмешиваясь в политику.

Великий князь Владимир являлся командующим гвардией до назначения на этот пост великого князя Николая, но, страдая болезнью, которая вскоре стала для него роковой, он не мог оставаться на службе в армии. Он был человеком замечательно образованным, и его знания по истории часто восторженно комментировались французскими учеными. Он скорее склонялся к либеральному образу мышления, и без всяких оснований его считали одним из тех, кто советовал императору Николаю II приступить к реакционным мероприятиям и особенно к той линии поведения, которая была принята в дни несчастных событий 22 января 1905 г [15].

Он всегда относился с большим огорчением к этому ложному обвинению, и я часто слышал, как он строго осуждал меры, принятые ультраконсервативной партией.

Его жена, великая княгиня Елена Павловна, германская принцесса по рождению, была тем не менее вполне русской и даже француженкой по своим симпатиям и имела много друзей в Париже. Она также была предметом несправедливых нападок, которые обвиняли её в шпионаже в пользу её родины. Я имел случай знать, что она была совершенно далека от подобных намерений и что она строго осуждала политику германского императора, правдивость чего подтверждается фактами. Зимою в Петербурге она имела блестящий салон, который посещался сливками русского общества и дипломатическим корпусом, встречавшими её широкое гостеприимство и в Царском Селе, её летней резиденции.

Среди других членов императорской фамилии я отмечу только великого князя Николая Михайловича, известного в России и во Франции как автора исторических работ, которые доставили ему почетный случай быть избранным в члены французского института.

Высокообразованный и весьма талантливый, он единственный из членов императорской фамилии являлся искренним сторонником либеральных идей, которые высказывал с такой откровенностью, что заслужил при дворе прозвище "Филиппа Эгалите".

Он был в хороших отношениях с императором и имел обыкновение говорить с ним совершенно откровенно.

Они сообща работали в области исторических наук – великий князь был председателем Императорского Исторического общества, а Николай II – почетным его председателем.

Это общество было основано в царствование Александра II группой выдающихся людей во главе с князем Лобановым и Половцовым – последний был известен как весьма богатый человек и как любитель-коллекционер. Он оказал большую услугу русской исторической науке опубликованием значительного количества дипломатических документов, полученных из главных архивных хранилищ Европы.

Я был одним из наиболее преданных членов общества, что давало мне возможность часто встречаться с великим князем, который делал мне честь своей дружбой в течение более чем двадцати лет.

Император имел обыкновение созывать собрания Исторического общества один раз в год и председательствовал на них.

Сообщения на исторические темы читались различными членами, и всякие правила этикета были отброшены. Во время дискуссий, которые затем следовали, великий князь был на первом плане ввиду своей глубокой эрудиции и необыкновенной памяти.

Несмотря на глубокое уважение, которое Николай II питал к нему, великий князь не имел на государя политического влияния и не занимал никакого поста на государственной службе. Подобно вдовствующей императрице, с которой был в близких, дружеских отношениях, он был простым наблюдателем событий, которые в то время имели место.

Единственный упрек, который я могу сделать ему, заключается в том, что он не сумел выйти из своего пассивного состояния на более активное и практическое служение своей стране.

Повествование было бы неполным, если бы я не упомянул о лицах, которые составляли ближайшее окружение императора Николая и императрицы Александры. Постоянно этому кругу приписывалось большое политическое влияние и говорилось, что при дворе существует "потсдамская клика", которая задавалась целью уничтожить симпатии царя к Франции и толкнуть его в объятия Германии.