Василий Лавриненков - Возвращение в небо

Ничто не способно так поднять настроение и вызвать боевой энтузиазм у летчика, как зримость поставленной задачи и предчувствие успеха.

Гумрак, который когда-то был моим родным аэродромом, встретил нас густой огневой завесой. "Эрликоны" били прежде всего по тем "якам", которые обрушивались на них с неба. Первым пошел на цель командир полка. За ним ринулись Амет-Хан, Алелюхин, Королев, Бондаренко, Серогодский. Моя шестерка держалась в это время сверху.

Шестаков с ходу поджег Ю-52. Вслед за тем вспыхнуло еще пять транспортных тяжеловозов. Аэродром затянуло дымом. Только в отдельных местах сквозь него выбивалось пламя.

В воздухе появились немецкие истребители. Их было больше, чем "яков". Но нас вдохновляла отважная атака Шестакова и его группы. Мы быстро разобрали пары "мессершмиттов" и отвлекли их от штурмовиков.

Для моей шестерки это был скорее бой на отвлечение. Мы упорно кружили над "мессерами", атаковали их и вовремя уходили из-под обстрела. Это продолжалось до тех нор, пока ведущий не подал команду на сбор. Выйдя из боя, "высотники" пристроились к основной группе. Обидно было только одно: моя шестерка не сбила в тот раз ни одного "мессершмитта".

Приземлившись, снова собрались на КП. Подполковник Шестаков доложил штабу армии об уничтоженных и уцелевших транспортных самолетах противника. Мы слышала его разговор и догадывались по ответам обо всем, что говорилось командиру полка. Нашему полку вместе с другими предстояло перерезать воздушную артерию, связывавшую окруженную группировку противника с внешним миром. Наземные части, блокировав противника, продолжали сжимать кольцо, а нам было приказано закрыть над котлом небо...

Командир полка начал разбор вылета. Он умел это делать блестяще. Казалось, что у него несколько пар глаз - так много он видел и замечал. Всесторонне проанализировав и взвесив действия шестерок, он резюмировал:

- Хорошо действовали пилоты!

Такая оценка означала, что Шестаков удовлетворен вылетом, и мы облегченно вздохнули. В подобных случаях командир полка никогда не омрачал настроение летчиков обидными упреками за отдельные промахи. Наоборот, если были к тому основания, он искренне восхищался проявлением инициативы, находчивости, мужества, готов был при всех обнять того, кто отличился. На этот раз командир особенно тепло говорил об Амет-Хане, Алелюхине, Королеве, Бондаренко, Будановой, Серогодском, вместе с которыми он добился ощутимого успеха в Гумраке.

Я был неудовлетворен действиями своей группы, и Шестаков заметил мою подавленность.

- Чем расстроен, Лавриненков? - спросил он.

- Не сбили ни одного "мессершмитта", товарищ командир.

- Что значит "не сбили"? - вскинулся Шестаков.- А шесть транспортных разве не ваши? Вы хорошо дрались, не подпустили к нам немецких истребителей, вернулись без потерь. Отлично выполнено задание!..

Снова зазуммерил телефон - нам передали очередные приказы из штаба армии. Боевая жизнь, как говорят, вошла в свою колею.

Летчики перебрались в хату, где были сооружены двухъярусные нары, техники углубили свои землянки, расположенные возле самого аэродрома (им приходилось по ночам периодически прогревать моторы машин). Летчицы Буданова и Литвяк пристроились в комнатушке на КП. Таким образом, каждый имел теплый уголок для сна и короткого отдыха.

Еще в октябре по приказу штаба армии в полк прибыли четыре летчицы, из числа которых было создано звено под командованием старшего лейтенанта Беляевой. В него вошли Буданова, Литвяк, Кузнецова. Четыре летчицы вместе с нашими девушками - парашютоукладчицами, вооруженцами, механиками, связистками - образовали целое женское подразделение.

Летчицы дежурили на аэродроме наравне с мужчинами. И воевали тоже не хуже мужчин. Однажды, еще в период нашего пребывания в Казахстане, как раз во время дежурства звена девушек, фашисты совершили налет на соседнюю станцию. Девушкам пришлось вступить в бой с группой "хейнкелей". Беляева своевременно перехватила бомбардировщиков, отважно повела в атаку свою четверку. Но "хейнкелей" прикрывали истребители. Они подбили самолет Беляевой. Летчице пришлось воспользоваться парашютом. А ее подруги довели бой до конца, не дали гитлеровцам сбросить на станцию бомбовый груз.

Беляева через несколько дней вернулась в полк. Но по состоянию здоровья больше не летала и вскоре уехала в тыл. Вслед за ней по болезни выбыла из полка еще одна летчица. Остались только Катя Буданова и Лиля Литвяк.

Нелегко было девушкам на фронте. Особенно летчицам-истребителям: воздушный бой требовал от них недюжинной физической силы и выносливости. И то, что девушки безропотно переносили все трудности, делало им честь, вызывало огромное уважение.

...Я высоко ценю мужество летчиц 46-го гвардейского авиационного полка ночных бомбардировщиков, летавших на По-2, и с удовольствием читаю обширную литературу о их славном ратном подвиге. Но каждый раз невольно думаю: как редко мы еще вспоминаем имена летчиц-истребителей. Их было немного, но их боевая деятельность заслуживает самой высокой оценки. Именно они опровергли ошибочное мнение, будто профессия воздушного бойца неприемлема для женщин. Катя Буданова и Лиля Литвяк были для нас надежными товарищами по оружию, по фронтовому небу. Я глубоко убежден, они заслуживают того, чтобы о них была написана книга...

Катя и Лиля были очень разными по характеру и по внешности. Высокая, плечистая Буданова носила мужскую стрижку и в летной форме мало отличалась от парня. Маленькая, белокурая Лиля рядом с ней казалась девчонкой.

Катя отличалась веселым, задорным характером, ее подруга была задумчивой и молчаливой. Девушки очень дружили, но верховодила во всем Катя. Живая, непосредственная, она была душой эскадрильи. Лучше Будановой никто не мог организовать товарищеский ужин, танцы.

Лиля являлась для всех нас образцом женственности и обаяния. Хлопцы то и дело напевали ей: "Посмотрела - как будто рублем подарила, посмотрела - как будто огнем обожгла". Лиля относилась весьма сдержанно к восторженным взглядам и словам однополчан. Она никому не отдавала предпочтения. И это особенно импонировало нам.

Мы всячески старались облегчить жизнь и боевую работу летчиц. Реакция их оказалась самой неожиданной: и Лиля, и Катя категорически отказывались от нашей опеки, не признавали никаких скидок.

Летали Буданова и Литвяк отлично. В воздухе мы всегда рассчитывали на их своевременную поддержку и выручку. Боевую работу девушек высоко оценивал и командир полка. На разборах он не раз ставил их в пример, хвалил за желание летать, за умение драться с врагом.

Мне привелось лететь в паре с Будановой. Дело было зимой. Нашу группу, в которую входили Амет-Хан, Борисов, Бондаренко, Буданов и я, вел лейтенант Ковачевич. Пост оповещения сообщил, что от Калача на Сталинград идут "Хейнкели-111" - бомбардировщики, переоборудованные под транспортные самолеты. Мы уже звали, что база "хейнкелей" находится под Ростовой, и Ковачевич точно вывел нас на их "наезженную" трассу.