Людмила Иванова - Мой «Современник»

– Кто это сделал?!

– Машин и Миляев, они дежурили.

– Как, Клавдия Степановна? Мы же вам сдали дежурство и ушли, вы сами нам четверку поставили.

Концов так и не нашли. Меня даже в школу не вызвали. Саша рассказал мне эту историю много лет спустя. По-моему, это готовый сюжет для «Ералаша».

Учился Саша неважно, зато в коридоре школы висел его большой портрет в костюме Кота в сапогах. Учительница французского языка Нина Петровна организовала в школе музыкальный театр. Они занимали первые места по Москве, ставили на французском языке спектакли «Магазин игрушек», «Кот в сапогах», басни Лафонтена. Я была у них режиссером, Нина Петровна, имевшая музыкальное образование, подбирала музыку и аккомпанировала. Саша играл главные роли – не потому, что он мой сын, просто он замечательно пел. Также он отвечал за постановочную часть. Красный плащ Кота я храню до сих пор.

А в Ванином классе мы поставили «Мастера и Маргариту», и Ваня играл Иешуа. Это было в десятом классе, он тогда заканчивал художественную школу.

Последний спектакль, о котором мне хотелось бы рассказать в рамках ефремовского периода «Современника», – спектакль по пьесе Виктора Розова «Традиционный сбор». Пьеса простая, типично «розовская», и наши актеры сначала даже не хотели ее играть – им казалось все очень знакомым, но Ефремов настоял: он очень редко использовал свой авторитет, но тут решил убедить нас, доказать, что спектакль будет интересным, и, по-моему, единственный раз использовал свое право вето.

Он перекроил всю пьесу. Сюжет такой: герои собираются на вечер встречи выпускников через двадцать лет после окончания школы. Ефремов сначала впускает всех героев в класс, а потом, наплывами, они вспоминают, как они собирались на этот вечер – уже встретившись, поговорив, выяснив, кто как жил эти годы.

Наверное, всем людям иногда в жизни приходится остановиться и подумать, как они прожили какой-то отрезок времени, исполнились ли их мечты, можно ли что-нибудь исправить, – вот это и происходит здесь с героями. Я даже написала песню, в которой есть такой куплет:

Когда мы обсуждали, зачем мы ставим этот спектакль, Ефремов сказал: «Чтобы люди, которые пришли в зал, посмотрели на себя, подумали, как они прожили жизнь, – и, может быть, они станут жить лучше». Я запомнила его слова навсегда.

В спектакле были заняты актеры старшего возраста – Евстигнеев в главной роли Сергея Усова, Толмачева, Никулин, Кваша, Щербаков, Фролов, Дорошина, Сергачев. Роль Лиды Беловой играла я, а потом Галина Волчек, когда я ждала своего второго сына. В сцене воспоминаний Алла Покровская замечательно играла Лизу Хренову, эту же роль ярко исполняла Галина Соколова. Виктор Тульчинский играл вкладчика сберкассы, Рогволд Суховерко – начальника, заправляющего машину на бензоколонке. Молодежь – Лена Миллиоти, Ася Вознесенская, Владимир Суворов и Андрей Мягков – играли ребят, которые тоже учатся в этой школе.

Это снова был абсолютно слаженный ансамбль, и каждый – очень яркая индивидуальность. Зрители плакали, смеялись и действительно смотрели про себя. Я бесконечно любила этот спектакль и роль Лиды Беловой. Помню, как настраивал меня Олег Николаевич: «Понимаешь, эта женщина живет в Иркутске, работает в сберкассе, у нее двое детей, будничная жизнь – и вдруг она вспоминает свою первую любовь, мальчика из десятого класса, который ушел на фронт, и ей так захотелось окунуться в молодость, что, несмотря на дорогой билет, она рванула в Москву. Я думаю, что они после этой встречи всю ночь бродили по Москве, может, у них все случилось в эту ночь – они как будто выпали из времени».

Мне так хотелось хорошо сыграть, я так любила эту героиню, что подружилась с работницей сберкассы на проспекте Мира, у нее оказалась сходная биография. Потом я поехала в Лосиноостровскую, в школу, где училась во время войны, нашла свою учительницу. И хотя я перевелась в другую школу после четвертого класса, переехав в Москву к маме, но когда я вошла в класс, где Зинаида Александровна проводила урок, она посмотрела на меня пристально и вдруг сказала: «Иванова!» При этом она ни разу меня не видела ни в театре, ни в кино. Мы с ней обе расплакались.

На этот спектакль я всегда шла как на праздник. Мы потом долго-долго играли сцены из «Традиционного сбора» в концертах в разных городах, на заводах, в воинских частях. Играли сцены в сберкассе и на заводе – Ольга Носова и ее начальник (Герман Коваленко). Дорошина бесподобно играла Носову и всегда была любимицей публики, хотя вроде бы ее героиня была женщиной «аморальной».

У нас были костюмы: у Носовой ярко-синий, у Агнии (Толмачевой) – ярко-красный, у меня – зеленый. Это тоже по задумке Ефремова. Слова любви, которых я никогда почти не произносила на сцене, в этом спектакле у меня все-таки случились. Мой герой (его играл Фролов) работал в своем городе на заправочной станции, выпивал – закрытый, очень скромный человек с трудной судьбой. Он сидел ко мне спиной, стесняясь меня, и когда мы оставались одни, я говорила: «Господи, как я любила-то тебя!», а он, не поворачиваясь: «И я тебя!» – почти кричал.

Олег Ефремов был настолько дальновиден, что сумел послать импульс, посеять семена, из которых выросли и «Современник» Галины Волчек, и «Табакерка». Табаков руководит МХАТом, и даже я со своим маленьким театром «Экспромт» причисляю себя к последователям Олега Николаевича. И хотя надвигающийся капитализм захватывал людей, они поддавались, изменялись – все-таки Ефремов «прорастал» в своих учениках. И если Табаков получил «в наследство» МХАТ, а Волчек – «Современник», то я создавала театр на пустом месте.

В 1970 году Ефремов ушел из театра. Для меня это стало трагедией – я находилась в декретном отпуске, а когда вышла на работу, застала уже другой театр. Ощущение от его ухода у меня было такое, как будто все кончено, потому что для нас он был всем. Я не представляла, как театр может существовать с другим, чужим руководителем: у него будет другой метод, он приведет новых людей…

Мне кажется, что Олег Николаевич не просто ушел во МХАТ – он ушел из «Современника». Наверное, что-то уже было надломлено, появилась какая-то недосказанность, недоверие; вернее, перестала существовать бесконечная вера в него основателей театра – и он это остро чувствовал. Начались разногласия, особенно проявившиеся при постановке «Чайки».

Елизавета Котова вспоминает: на одном из последних заседаний совета Олег Николаевич серьезно обсуждал переход во МХАТ, но все куда-то спешили, бежали. Ефремов был очень расстроен. Котова сказала ему: «Олег, не уходи! Во МХАТе будет то же самое!» А он ответил: «Там мне не будет так больно…»