Иван Майский - Воспоминания советского дипломата (1925-1945 годы)

Различные нации имеют различные навыки и традиции в умственной сфере, в частности в области восприятия газетных и журнальных сведений. Здесь вкусы и привычки русских и англичан далеко не одинаковы. Так, русские легко проглатывают длинные статьи, англичане, наоборот, читают только короткие статьи: длинные статьи они просто отбрасывают в сторону (я имею в виду, конечно, среднего читателя). Русские не возражают, если в статье, скажем, экономического характера, имеется много цифр, англичане, наоборот, крайне не любят большого количества цифр и если уж цифры оказываются неизбежными, то требуют, чтобы они подавались в образном виде. Скажите англичанину, что завод X выпускает ежегодно 400 тыс. автомобилей, — это скользнет мимо его сознания и не закрепится в памяти. Но скажите англичанину, что на заводе X каждую минуту с конвейера сходит готовый автомобиль, — это произведет на него впечатление и останется как интересный факт в его голове.

Наши московские товарищи имели, конечно, самые лучшие намерения и часто присылали «Советским военным новостям» чрезвычайно ценные материалы, но почти все они, за редкими исключениями, писали по-русски — не в смысле филологическом, а в смысле стиля и манеры. Все это в Лондоне приходилось переделывать и приводить в доходчивый до английского сознания вид. Практически редакция «Советских военных новостей» (т.е. прежде всего сам Ростовский) обычно брала из присланного материала факты и события и заново писала пригодные для английского восприятия статьи. Это была очень сложная, тонкая, спешная работа, с которой Ростовский справлялся превосходно.

Оба советских органа изо дня в день бомбардировали правдой о России английские умы, особенно умы руководящих деятелей страны, и таким путем вели упорную борьбу с пораженческими в отношении СССР настроениями, в то время широко распространенными на Британских островах. Эта борьба давала свои результаты даже в самый трудный первый период войны, еще большие успехи она имела позднее, когда оптимизм советских органов начал все чаще подкрепляться конкретными фактами фронтовых событий. Когда это важнейшее мероприятие было реализовано, мы в Лондоне стали раздумывать, нельзя ли сделать что-либо еще для воспитания и укрепления веры англичан в несокрушимую волю советских людей быть и остаться великим народом с великим будущим?

В конце концов было решено дать в руки английского читателя две книги: «Войну и мир» Л.Н.Толстого и «Нашествие Наполеона на Россию» академика Е.В.Тарле.

Великий роман Толстого (я всегда считал его самым гениальным романом всех времен и народов), конечно, не раз издавался в Англии и раньше, но тогда он не имел столь актуального значения, как сейчас. Очень ценно было бы в срочном порядке выпустить его новое издание и возможно большим тиражом. У меня имелись неплохие связи с издательским миром, и через короткое время я с удовлетворением мог констатировать, что одно из крупнейших лондонских издательств — издательство Макмиллана [204]— взялось за это дело, которое, вдобавок ко всему прочему, еще обещало хорошую прибыль (так оно и вышло). В 1942 г. в окнах книжных магазинов появился солидный том в красном переплете. Он содержал 1352 страницы, но так как был напечатан на рисовой бумаге, то не выглядел тяжелым кирпичом. Это был роман Толстого целиком с картами и приложениями. Он сразу стал тем, что англичане называют «best seller». По-русски это можно передать как «покупается нарасхват». Читали его везде: во дворцах и лачугах, среди парламентариев и рабочих, в домах фермеров и клерков, на пароходах и в вагонах лондонской подземки. Я сам видел его в руках у машинисток Форин оффис. Знаменитое произведение точно буря пронеслось по стране и вызвало глубокую и сильную реакцию. Конечно, не все после чтения его уверились в непобедимости СССР, но многие, очень многие поняли и почувствовали, что русские — это великий народ, который не может так просто погибнуть.

Вскоре после выхода нового издания «Войны и мира» моя жена подарила экземпляр романа миссис Черчилль с такой надписью:

«1812–1942. Мы уничтожили нашего врага тогда, мы уничтожим нашего врага и теперь».

Значительно позднее, в феврале 1943 г., миссис Черчилль отдарила мою жену той же книгой. На ней было написано:

«Вот книга для тех, кто хочет понять безграничность и таинственность России. Клементина Черчилль».

Видимо, роман Толстого произвел на миссис Черчилль большое впечатление и заставил ее по-новому посмотреть на наш народ, почувствовать его огромную жизненную силу…

Почти одновременно с «Войной и миром» была опубликована и книга Е.В.Тарле о Наполеоне. Конечно, она не имела такой широкой аудитории, как роман Толстого. Ее читали главным образом в интеллигентских кругах, особенно политики, журналисты, историки, военные. Читали внимательно и невольно делали сравнения с днями второй мировой войны. И так как этот слой читателей играл большую роль в парламенте, в прессе, в армии и флоте, в различных государственных учреждениях, то политический эффект произведения Тарле был, пожалуй, не меньше, чем эффект великой эпопеи Льва Николаевича.

Обе названные книги являлись тяжелой артиллерией в борьбе с неверием англичан в непобедимость Советского Союза. Но были и более мелкие выстрелы, имевшие ту же цель. Помню, заметное впечатление произвела брошюра Полякова «Записки партизана», вышедшая у нас вскоре после начала войны. Мы перевели ее на английский язык, опубликовали большим тиражом и широко распространяли среди жителей Британских островов. Помню еще характерный случай. Как-то один из наших английских доброжелателей принес в посольство замечательную коллекцию карикатур 1812 г., принадлежавших карандашу английского художника Крукшенка и русского художника Теребенева. Они изображали главным образом катастрофу Наполеона в России. Бивербрук издал альбом этих карикатур, а я написал к нему небольшое предисловие.

Несколько позднее, уже в начале 1943 г., нам удалось устроить постановку в лондонском театре «Олд вик» пьесы К.М.Симонова «Русские люди», в тот момент она имела не только литературно-художественное, но и большое политическое значение. Очень полезно, хотя уже в несколько ином плане, было появление на английском книжном рынке известного романа И.Г.Эренбурга «Падение Парижа», который столь ярко показывал, как и почему Франция пала в 1940 г.

Результатом всех указанных выше и многих других усилий с нашей стороны (ниже я особо остановлюсь на работе в данной области Красного Креста) было то, что пораженческие настроения англичан в отношении перспектив на Восточном фронте, столь широко распространенные в первые месяцы после 22 июня, постепенно стали ослабевать. Когда прошли полтора, потом три месяца кровопролитной борьбы на Востоке, а Советская страна все еще не развалилась, все еще не поклонилась Гитлеру, все еще продолжала драться и наносить врагу тяжелые изматывающие удары, в сознании англичан начала загораться звезда надежды на победу, пока еще далекую и неясную, звезда, прорезывающая лучом света мрак тяжелой ночи над Европой. Несколько позднее действия Красной Армии стали все больше превращать эту надежду в уверенность, что рано или поздно в советско-германской войне произойдет коренной перелом и перед Советской страной (а вместе с ней и перед всей антигитлеровской коалицией) откроется путь к победе над врагом…