Александр Алтунин - На службе Отечеству

К нам присоединяется лейтенант Елагин. Замполит опирается на суковатую палку: вчера во время переправы ушиб ногу. На предложение сесть в повозку Иван Иванович наотрез отказывается.

— Как я могу сидеть, когда другие идут! Нет уж, увольте. Пойду со всеми. О чем разговор?

— Обмениваемся мыслями о послевоенном устройстве поляков, — объясняет Пресняков.

— Резонно, тоже об этом успел не раз подумать.

Иван Иванович некоторое время идет молча, как бы собираясь с мыслями, потом продолжает:

— Безусловно, многое будет зависеть и от нас — полпредов Страны Советов. Да, да, я не оговорился. Именно мы, солдаты, представляем наше социалистическое государство в глазах польского населения. По нам, начиная от внешнего вида и кончая поведением и поступками, они судят о советских людях.

Елагин поправил выбившиеся из-под пилотки русые волосы, улыбнулся:

— Да вы и сами понимаете ситуацию. Но вот напомнить о том, что кое за кем есть должок, сочту нужным.

— Ну и хитер же ты, комиссар, — закрутил головой Пресняков. — Времени не было собрать сержантов. Да и сколько можно об одном и том же говорить! Собрание проводили, политинформацию тоже.

— Это хорошо. Но все-таки поговори, да подушевнее, с младшими командирами, Игорь Тарасович. Да и командиру нужно бы с офицерами потолковать.

Это уже камешек в мой огород.

— Знаю, Иван Иванович. На привале соберу.

Слово за слово, разговор перекинулся на наши заботы. Продолжая обсуждать дела, мы не заметили, как ротные колонны сошли на обочину дороги, а проезжую часть заняли машины дивизиона "катюш". Вплотную за ними шли тягачи с артиллерийскими орудиями. Нас догнал армейский истребительно-противотанковый полк. Километрах в трех левее клубилась пыль из-под копыт лошадей кавалерийской колонны, правее и несколько впереди по очертаниям машин, груженных понтонами, можно было определить, что выдвигаются саперы. И так до самого горизонта — пехота, артиллерия, кавалерия, танки. Части и соединения корпуса и армии, под надежной охраной висевших в воздухе краснозвездных истребителей, продолжали двигаться по польской земле.

— Смотрите, смотрите, товарищи! — окинув взглядом окрестность, не выдержал Елагин. — Силища-то! Разве устоит перед нами фашист?

Время было дорого. Командование стремилось не дать противнику возможности зацепиться за выгодные рубежи.

К исходу 24 июля противник перешел к обороне на левом берегу реки Вепш. Согласно приказу штаба корпуса, дивизия совершила форсированный марш и сосредоточилась у небольшого польского городка Красныстава, превращенного гитлеровцами в узел обороны. 828-й стрелковый полк получил задачу овладеть железнодорожной станцией, а 862-й — городом. Наш полк пока находился в резерве.

Началась подготовка к наступлению. В батальонах формировались штурмовые группы, занимали позиции артиллерия, минометчики. Велись рекогносцировочные работы, к которым были привлечены и мы. Перед выходом к переднему краю майор Павлюк сориентировал нас, командиров батальонов:

— Полк намечается ввести в действие при овладении центральной частью Краеныстава.

— В полосе наступления майора Кожевникова? — переспросил командир первого батальона майор Гуськов.

— Да. Однако не исключена возможность использования нас и в другом месте. Будьте внимательны, везде запоминайте местность. С началом боевых действий времени на организацию боя будет мало.

Между тем сгустились сумерки. Июльский вечер принес с собой короткий отдых. Короткий потому, что приблизительно в двадцать два часа полк по тревоге начал выдвижение на исходный рубеж. С целью усилить удар командир дивизии сузил фронт наступления 862-го стрелкового полка майора Кожевникова. Освободившийся участок заполнили первый и третий батальоны.

В половине одиннадцатого вечера заговорила артиллерия. Надрывно заухали гаубицы, повели огонь батареи 76-мм орудий, глухо ударили полковые минометы. В ответ забеспокоились фашисты, их передний край осветился гирляндами ракет, всплесками огня на позициях артиллерии и минометов.

Через полчаса началась атака. Первыми двинулись вперед штурмовые группы. Вслед за ними рванулись стрелковые роты. По выявленным в ходе артподготовки и в первые минуты атаки целям ударили орудия прямой наводки. Огонь артиллеристов был точен, и вражеские пулеметы замолкли. Это позволило нашим подразделениям без особых потерь ворваться в первую траншею и овладеть ею.

Нужно было не дать гитлеровцам прийти в себя. Подал команду ускорить движение. Но командиры рот и сами не хотели отрываться от противника. По вспышкам выстрелов, нетрудно было понять, что штурмовые группы и стрелковые цепи, перевалив первую траншею врага, движутся вперед. Аналогичная картина наблюдалась справа и слева. Соседи не отставали.

Немцы попробовали было задержать нас в третьей траншее; дело дошло даже до рукопашной, но нервы у врага не выдержали, и он отступил. Не удалось фашистам зацепиться и за крайние дома Красныстава. Стрелковые роты, блокировав частью сил засевшего в домах противника, вместе со штурмовыми группами продолжали вытеснять немцев с городских улиц.

В полночь Красныстав был полностью освобожден. Этому способствовало то, что артиллеристы надежно подавили цели, разрушили наблюдательные пункты, нарушили связь. Безусловно, сказалось и умение наших командиров, бойцов вести боевые действия в условиях ограниченной видимости. В ходе выполнения задачи осуществлялись обходы и охваты объектов, чего крайне боялись фашисты. Стоило небольшой нашей группе появиться в тылу противника или вклиниться глубоко во фланг, как гитлеровцы начинали отход.

Из подвалов, сараев, убежищ стали появляться люди. Жители вскоре заполнили тротуары, проезжие части улиц. Они обнимали, целовали наших солдат и офицеров. На одном из перекрестков мне встретились накрытые белыми скатертями столы с хлебом, свежими огурцами, зеленым луком, другой нехитрой снедью, кувшинами с вином. Два пожилых поляка и женщина лет пятидесяти в расшитых национальных костюмах настойчиво зазывали проходящих мимо солдат, сержантов и офицеров отведать угощения. На ломаном русском языке то в одном, то в другом месте слышалась наша "Катюша". Город не слал, город ликовал, город праздновал свое освобождение.

После Красныстава был получен приказ преследовать противника. Полк совершал марш в левой колонне дивизии. Батальон был выделен в передовой отряд.

Фашисты откатывались к Висле не только в нашей полосе, но и перед фронтом наступления соседних дивизий. В эти дни газеты и радио приносили радостные вести. 27 июля войска фронта освободили Львов, Перемышль и вышли к реке Сан.