Александр Алтунин - На службе Отечеству

— Где лейтенант Малыгин?

— Коммунистов собрал, — отвечает командир роты и показывает вправо: Вон в той воронке из-под авиабомбы инструктирует. Сейчас пойдем в атаку.

— Теперь уж я поведу людей, раньше нужно было. Ковалев опустил глаза, тяжело выдохнул:

— Пробовал, не получилось. Огоньком бы артиллерийским сыпануть!

— Где ты его возьмешь? Две сорокапятки у тебя, третью — утром разбило. Полковая батарея далеко. Но минометчики помогут, а с флангов ударят пулеметы. Они сейчас будут на месте. Передай людям: по сигналу зеленой ракеты откроют огонь минометчики и пулеметчики, красная ракета — в атаку!

Не помню уже всех деталей боя, но хорошо отложилось в памяти, что после клича "В атаку — вперед!" встали все дружно. Встали и побежали. Бежали, падали и вновь бежали. Я за что-то зацепился штаниной, треска материи не слышал. Рота взяла траншею, и противник откатился в заросшую кустарником и высокой травой лощину. Разгоряченные боем, мы наблюдали за тем, как бойцы вылавливают попрятавшихся по окопам и щелям гитлеровцев.

— Ничего не скажешь, хорош, — услышал сзади голос Павлюка. — Кто тебе приказывал самому вести людей в атаку, позволительно спросить? Ты командир батальона, организатор боя…

Минут пять Валентин Евстафьевич отчитывал меня, в конце концов предупредил:

— На первый раз прощаю, но, если впредь что-либо подобное повторится, пеняй на себя. Мне нужен не труп, а живой комбат. Понял?

— Так точно, понял.

— То-то же!

И вот теперь командир полка напомнил об этом случае и с юмором обрисовал Николаю Афанасьевичу мой неприглядный вид в те минуты, вспомнив и дыру на брюках и прибавив кое-что для колорита от себя.

— Урок-то пошел впрок? — спросил меня Кулябин.

— Как же, товарищ майор, пошел.

— Тогда, Валентин Евстафьевич, можно, пожалуй, довести до капитана Алтунина цель нашего прибытия.

— Конечно можно. — Майор Павлюк расстегнул полевую сумку, вытащил из нее опечатанный конверт, протянул его мне: — Вот предварительное боевое распоряжение на форсирование и занятие плацдарма. Ознакомься с ним. Остальное решим на месте.

Пока я изучал документ, майор Кулябин разговаривал с подошедшим лейтенантом Елагиным. Николай Афанасьевич интересовался мероприятиями с личным составом по обеспечению выполнения боевой задачи, передал замполиту аккуратно свернутую пачку свежих газет:

— Кстати, вы получили листовки с описаниями подвигов. Героев Советского Союза сержанта Чегладзе и рядового Талалушкина? Политотдел дивизии приурочил их выпуск к форсированию Вислы. Чегладзе-то из нашего полка.

— Знаю, товарищ майор, что из нашего. Вчера на политинформации о нем вспоминал. Но почта пока не пришла к нам.

— Странно, — пожал плечами заместитель командира полка по политической части. — Ну хорошо. Я тут с собой прихватил два десятка листовок. Раздадите агитаторам. — Кулябин протянул Ивану Ивановичу еще небольшой сверток.

— Ознакомился с предварительным боевым распоряжением, Алтунин? спросил командир полка.

— Да, ознакомился.

— Ваш замысел утверждаю. Придаю батальону артиллерийский дивизион, истребительно-противотанковые батареи, саперный взвод. Они на подходе. Думаю, что к вечеру будут здесь. Так что артиллерией будешь обеспечен.

Майор Павлюк закурил, подождал, когда закончат разговор Кулябин с Елагиным, предложил:

— Ну что, выдвинемся на берег Вислы? Посмотрим, так сказать, своими глазами, что и как?

Нетерпение командира полка мне было понятно. Валентин Евстафьевич стремился до всего доходить сам. А в данной ситуации тем более: перед нами стояла труднейшая задача. И нельзя было допустить срыва.

— Я готов.

— Вот и хорошо. Идем. — Павлюк обернулся к Кулябину: — Николай Афанасьевич, мы с Алтуниным на берег Вислы.

— Хорошо, будьте осторожны. Автоматчиков с собой захватите.

Вышли небольшой группой: я, командир полка и три автоматчика. Вначале шли в рост, затем пригнувшись. Последние сотни метров двигались узкой неглубокой промоиной и мелким кустарником. Не доходя метров ста пятидесяти до реки, осторожно выбрались на гребень дамбы, и нам открылась удивительная панорама.

Омывая сочную береговую зелень, спокойно и величаво текла Висла. Искрилась, переливалась в солнечных лучах вода; темная на глубине, ближе к берегам она голубела, приобретала бирюзовый оттенок. Кустарник, которым густо зарос противоположный берег, смыкался с поймой. Дальше лежала старица с поросшими камышом берегами. Затем опять луг, заканчивающийся стеной круто уходящего вверх обрыва. Поверх него тянулось вглубь желтое хлебное поле. Хлеб большей частью был уже сжат, связан в снопы и выложен, но не в длинные, один к одному, как у нас в России, а в короткие кресты. Они казались крышами маленьких избушек на курьих ножках из детских сказок. К полю примыкали аккуратные домики Лесных Халуп с островерхой киркой посередине. За ними, через небольшое поле, краснели утопающие в садах черепичные крыши колонии Цишицы. Правее ее, вдоль витиеватых расчленений дорог, в позолоте солнечных лучей, вырисовывались дворы Гурно. Далеко, на самом горизонте, дрожали в горячем воздухе, расплывались очертания покрытых лесом холмов. Слева, выше по течению, за Вислой виднелась деревня Доротка.

Было жарко и тихо. И не хотелось верить в призрачность, обманчивость спокойствия, которым веяло от раскинувшейся перед нами картины…

Почти сразу за старицей извивалась зигзагообразно траншея; отсюда начинался передний край гитлеровцев. Над обрывом в глубине между желтеющими снопами были разбросаны отдельные окопы. У самых Лесных Халуп змеились контуры еще одной траншеи.

— Да, — вздохнул я невольно, — в руках противника козырная карта. Не только на реке, но и на западном берегу будем у него как на ладони.

— Не совсем так, Александр Терентьевич, — возразил Павлюк, рассматривая в бинокль местность. — Карта, может быть, и козырная, но вот ход-то наш. Внезапность многое значит. Не противник нам, а мы ему свою волю будем навязывать.

Валентин Евстафьевич выждал паузу, продолжил:

— Есть у нас и еще плюсы. По сути дела, пространство между рекой и ее старицей — большой остров, то есть место, требующее форсирования дважды. Да к тому же обрыв. Думаю, что немцы здесь ждут нас меньше всего. И оборона у них здесь, вероятно, послабее. Это учитываешь? Кроме того, смотри, вдоль того берега кустарничек какой добрый. В нем можно не один батальон укрыть.

Рядом зашуршала трава. Как из-под земли вырос старшина Петр Блохин.

— Чем порадуешь, разведчик? — спросил его Павлюк.

— Пока особенно ничем. В первой траншее признаков жизни нет. У самых Лесных Халуп наблюдали фрицев. Ходят — не маскируются. Непонятно ведут себя. Я уже и так и эдак прикидывал.