Александр Алтунин - На службе Отечеству

Вот и командный пункт: полузасыпанные траншеи, ходы сообщения, рваная воронка от авиабомбы крупного калибра. Прямо передо мной появилась человеческая фигура в располосованной на спине шинели, сквозь которую текла кровь. Пошатнувшись, боец сделал шаг в сторону и ничком ткнулся в снег. Рядом заворочался и застонал второй солдат. "Где же комдив? — мелькнула мысль. — Вот здесь я с ним разговаривал".

Одним прыжком вскочил в щель. В углу лицом кверху лежал полковник Кантария. Негромко постанывал.

— Товарищ полковник, что с вами? Ранены? Комдив открыл глаза. Боль исказила его лицо.

Не долго думая, подхватил Ивана Григорьевича под мышки и осторожно понес к выходу.

— Больно грудь, жжет, — шептал Кантария.

— Врача! — раздался чей-то голос. — Врача!

К нам с разных сторон бежали люди.

— Убит? Ранен?

— Плащ-палатку! — закричал кто-то. — Плащ-палатку сюда! Я опустил комдива на разостланную плащ-палатку. Расстегнул полушубок, за ним китель. Не раздумывая, рванул свитер, обнажая грудь. Из раны текла кровь. Расстегнул полевую сумку, нащупал индивидуальный пакет. Но тут подбежали медики.

Во время перевязки полковник Кантария скончался.

Иван Григорьевич был храбрым солдатом. Его жизнь связана с армией. В двадцатых годах добровольно вступил в ряды Красной Армии. Принимал участие в подавлении контрреволюционных мятежей в Закавказье. После гражданской продолжал служить в армии, учился, набирался опыта. С первых месяцев Великой Отечественной участвовал в руководстве боевыми операциями на Крымском полуострове. Оборонял Большой Кавказский хребет. Во главе 253-й стрелковой дивизии освобождал Львовщину.

Смерть вырвала Ивана Григорьевича из рядов бойцов, но он остался в памяти народной. Имя Кантария носит одна из улиц Львова, музей городской школы. На могиле отважного сына грузинского народа во Львове на Холме Славы установлена плита.

Мы поклялись отомстить немецко-фашистским захватчикам за его смерть. Вечером этого же дня полки овладели развилкой железных дорог на пути к реке Нейсе.

Некоторое время спустя в дивизию возвратился генерал Даниловский. Федор Семенович уходил от нас на повышение. В должности командира корпуса часто к нам приезжал. Ко времени гибели Кантария в корпус прибыл его прежний командир генерал Донское и приказал Даниловскому снова возглавить осиротевшую дивизию. Мы были искренне рады этому. Федор Семенович пользовался у нас большим уважением. Это был широко образованный человек и в общем и в военном отношении. Окончил Ленинградскую пехотную школу, командовал бронепоездом, частями. За его плечами были Военная академия имени Фрунзе, опыт практической работы в войсках.

Высокая теоретическая подготовка, разносторонний командирский опыт, практика ведения боевых действий сделали его знающим командиром высокого ранга.

Выдержанный, энергичный, волевой он обладал умением сплотить коллектив, который его окружал, которым он командовал. Строгий, но справедливый, он в полную меру спрашивал за малейшее упущение. Не терпел расхлябанности, чванства и зазнайства. Умел постоять за подчиненного, не боялся взять его вину на себя, если видел, что офицер или солдат допустил оплошность по нечаянности или незнанию.

Был корректен, прост в обращении с людьми. К нему шли за советом, помощью офицеры, сержанты, солдаты.

Не жалел времени на сколачивание штаба, подготовку офицеров. Мне не раз доводилось видеть, как кропотливо готовился комдив к проведению того или иного занятия и требовал этого же от окружающих.

Перед наступлением обязательно бывал на месте атаки, уточнял с командирами, разведчиками, наблюдателями систему огня противника, его инженерные заграждения, интересовался поведением врага. Возвращался на НП уставший, но довольный. На предостережения начальника политотдела, мол, так не долго поплатиться жизнью, обыкновенно разводил руками, говорил:

— Так-то оно так, но я ведь командир. Поведу людей в бой. За каждого из них в ответе. И тут уж лучше один раз посмотреть самому, чем семь раз услышать от других. Ну а насчет гибели — я старый солдат, как могу, остерегаюсь. На рожон не лезу.

Даниловский был бесстрашным человеком, но не склонным к показной храбрости. Если обстановка диктовала, появлялся там, где это было нужно. Своей выдержкой и энергичными мерами вселял уверенность в других, влиял тем самым на ход боя. За все это Федора Семеновича мы не только глубоко уважали, но и искренне любили.

Но вернемся к тем дням. Несколько суток вели бои за пригороды Губена. По ожесточенности, упорству они походили один на другой. Около суток полк штурмовал небольшой городок Гроссенер. Особенно много беспокойства нам причиняли батареи 105-мм орудий. Фашисты заранее подготовили для них несколько позиций. Крутости траншей, блиндажи одели в бетон. Борьбу с ними вели полковая артиллерия и снайперы.

Трудная обстановка сложилась на восточной окраине Гроссенера. Фашисты несколько раз контратаковали стык батальонов, который прикрывали пулеметчики лейтенанта Титова. Гитлеровцам удалось отсечь несколько расчетов во главе с командиром роты. Окруженные пулеметчики вели бой до последнего патрона.

В этом бою смертью храбрых пал лейтенант Титов. Ивана Федоровича я знал по боям у Оздютич, Лесных Халуп, Доротки. Это был не знающий страха офицер-коммунист. На дороткинском плацдарме, оставшись один у станкового пулемета, больше двух часов подряд сдерживал натиск гитлеровцев. За этот бой был удостоен ордена Красного Знамени. В октябре сорок четвертого принял пулеметную роту. За короткое время нашего отдыха сумел сколотить коллектив. Не раз отличился в ходе Висло-Одерской операции. И вот не стало и его.

При поддержке авиации и танкистов 3-й танковой бригады Гроссенер был взят.

На следующий день полк овладел деревней Люксенберг, находящейся в десяти километрах от восточной окраины Губена. Бой за населенный пункт длился несколько часов. Фашисты отчаянно сопротивлялись. И лишь выход в тыл врага группы капитана Игоря Голубева решил исход схватки. Фашисты, боясь окружения, отошли в город. В этом бою адъютант старший батальона Голубев погиб.

Пленные как один показывали, что со дня на день к гитлеровцам должно подойти подкрепление. Действительно, вскоре в поле нашего зрения оказались подразделения саперного батальона, а затеи и части дивизии СС "Великая Германия", с которыми в дальнейшем нам пришлось вести борьбу.

Отбивая многочисленные контратаки врага, мы продолжали упорно продвигаться к Губену. 22 февраля 862-й Владимир-Волынский полк овладел Форштадтом. В этот же день наши батальоны вышли на городскую окраину Губена и ворвались на кладбище, где были встречены кинжальным огнем противника.