Александр Алтунин - На службе Отечеству

— Эх, молодость, молодость! — вздыхает старик. — Как вы все торопитесь. Вот и внуки мои, еще и годы не призывные, а они двадцать второго июня побежали в военкомат… и добились-таки своего: воюют…

На полуторке мы быстро доехали до реки Мзымты, на берегу которой раскинулись поля Сада южных культур. Здесь еще до революции Трофим Николаевич под руководством выдающегося садовода Скриваника начинал свою деятельность.

— Весь этот великолепнейший парк, — старик с гордостью обводит вокруг себя широким жестом, — заложен каких-нибудь тридцать лет назад. Сейчас он занимает шестнадцать с половиной гектаров. Тут представлена флора почти всех субтропиков. — И предложил: — Ты, внучек, погуляй. Я договорюсь в конторе, чтобы выписали нам посадочный материал, и познакомлю тебя с парком.

Оставшись один, с интересом рассматриваю невиданные деревья и кустарники. Скоро вернулся Трофим Николаевич.

— Вот посмотри на наиболее типичных представителей субтропиков, сказал он, указывая на пальмы и бананы. — А вот пампасская трава. На своей родине, в Южной Америке, она достигает двух с половиной метров высоты. Из нее можно делать бумагу и различные плетеные изделия. Это араукария, живет до двух тысяч лет…

— Я слышал, что дубы живут сотни лет, но чтобы тысячу! Невероятно!

— Ничего удивительного, — возразил Трофим Николаевич. — И среди деревьев есть долгожители. Вот, например, болотный мексиканский кипарис. Дерево мощное, с чрезвычайно широкой кроной и нежной хвоей, доживает до четырех тысяч лет.

Заметив, что я рассматриваю неестественные по форме кустарники, Трофим Николаевич добродушно улыбается:

— Квадратная и шарообразная форма кустарников — дело рук человеческих: парковые рабочие регулярно подстригают самшит.

Мы остановились в тени могучих, незнакомых мне деревьев.

— Вот самый распространенный представитель нашего кавказского леса бук восточный, — объясняет старик. — Он занимает на Кавказе более четверти всей лесной площади и имеет важное народнохозяйственное значение. У него красивая, крепкая и гибкая древесина. Буковые орешки содержат масло, используемое в пищевой промышленности.

Увидев молодую бамбуковую рощу, я не удержался:

— Вот это да! Готовые удилища стоят!

— Бамбуки — древовидные злаки. В Америке, Африке и Юго-Восточной Азии они достигают шестидесятиметровой высоты при диаметре ствола до сорока сантиметров. Такую удочку одному человеку и не поднять. Некоторые бамбуки поразительно быстро растут: за сутки на метр. Говорят, когда-то китайцы использовали это их свойство для мучительной казни своих врагов: сажали обреченного на отросток бамбука. Представить страшно, что испытывал несчастный! А может, сочиняют писатели?..

Несколько часов пролетели как один миг. Заметив, что начинает темнеть, Трофим Николаевич спохватился, повел меня к конторе, где нас дожидалась госпитальная машина.

Посещение дендропарка оставило неизгладимое впечатление.

Через несколько дней меня вызвали на комиссию. Я чувствовал себя совершенно здоровым и постарался убедить в этом врачей. К моей радости, со мной согласились. Еще два дня ушло на оформление документов.

И вот наконец настал долгожданный день. Было солнечно и тепло, как бывает в Сочи в последние дни сентября. Натянув видавшую виды хлопчатобумажную гимнастерку и брюки, яловые сапоги, пилотку и прихватив просторную солдатскую шинель, вместе с другими командирами направляюсь к автобусу, который доставит нас на вокзал. Узнав, что до отъезда еще не менее получаса, спешу попрощаться с Трофимом Николаевичем. С трудом отыскал его в дальнем углу парка. Увидев меня в походном снаряжении, он огорченно всплескивает руками:

— Уже! Ах ты, господи! Как все быстро! Так мало показал тебе…

— Ничего, спасибо за внимание. Вернемся с победой — обязательно приеду в гости.

— Смотри не забудь обещание. Хочу увидеть тебя живым и здоровым. Счастливо!

Приподнявшись на цыпочки, Трофим Николаевич по русскому обычаю трижды целует меня, потом, отстранив, внимательно всматривается в мое лицо и вдруг — крестит.

— Ну, внучек, храни тебя бог, да и сам не плошай. Взволнованный отеческой лаской чужого мне человека, порывисто обнимаю старика и, резко повернувшись, бегу к автобусу…

После войны я приехал на отдых в Сочи и, бросив вещи, поспешил в санаторий, где размещался госпиталь. Но старика в живых не застал.

Едва устроился на сиденье, автобус тронулся. Через пятнадцать минут мы уже стояли на перроне вокзала и ожидали поезд на Армавир, где находился тогда штаб Северо-Кавказского военного округа.

В отделе кадров моего личного дела не оказалось. Оно, видимо, осталось в 19-й армии. Оформили новое. В автобиографии описал свой жизненный путь.

Внимательно изучив мое личное дело, майор-кадровик объявил:

— Отправляйтесь в станицу Славянскую, лейтенант, в шестьдесят пятую запасную стрелковую бригаду: будете командовать учебной стрелковой ротой.

— Почему в запасную? — не сдержал я огорчения. — Мне бы на фронт. Я же боевой опыт имею.

— Вог потому и пойдете в запасную бригаду, — строго сказал майор. Она готовит кадры для фронта. А кто это сделает лучше, чем побывавшие в боях командиры? И вообще запомните, лейтенант: военный человек, тем более командир, должен быть готов в любую минуту последовать туда, куда прикажут. Зарубите себе на носу. — Заметив, что я глубоко огорчен, майор смягчился: Вы, лейтенант, наверно, недолго пробудете в запасной: обстановка такова, что в любой момент можете оказаться на фронте. Не переживайте, еще навоюетесь.

В станице Славянской, в штабе бригады, нас, командиров, прибывших из госпиталей, принял комбриг, худощавый, среднего роста пожилой полковник. Он расспросил каждого, на каком фронте воевал и в какой должности, затем не торопясь прошелся вдоль строя, оглядел нас изучающим взглядом.

— Товарищи командиры! — сказал он. — Несмотря на то что в летней кампании немецко-фашистские войска не решили стоявших перед ними задач и понесли огромные потери в живой силе и технике, обстановка остается сложной. С начала октября на московском направлении фашисты начали генеральное наступление силами группы армий "Центр". Два мощных танковых катка продвигаются сейчас севернее и южнее Вязьмы, а третий — через Орел на Тулу. Возникла прямая угроза столице нашей Родины — Москве. В чрезвычайно трудном положении находятся защитники Ленинграда. Город блокирован с суши, снабжение возможно только по Ладожскому озеру. Войска Юго-Западного фронта стойко удерживают оборону по реке Псёл, но прорыв обороны на Брянском фронте создает, угрозу глубокого обхода и выхода фашистских войск в тыл Юго-Западного фронта. Не лучше обстоят дела и на Южном фронте. Таким образом, товарищи командиры, развертываются события, исход которых решит судьбу всей осенне-зимней кампании. И во многом он будет зависеть от того, насколько быстро действующая армия получит подготовленные резервы. Помните об этом в своей работе. Не жалейте ни сил, ни времени…