Михаил Пришвин - Дневники 1930-1931

160. Два совенка на пне. Линза № 1 3.5/ 55 в. т.

17 Мая.

161. Чертова теща 35/ 25С 10 у.

162. Еж 3.5/ 25С 9 у. и с выдержкой.

163. Долина Кончуры с кустами в молодых листьях. + овраг с березой.

164. Вифанка… (май) с дв. берендеями 63/ 2512 д. 63/25 12 д.

165. Домик с березами 63/25 12 д.

18 Мая.

Солнце. Очень тепло. К вечеру начала зацветать черемуха.

166. Афанасьевская заводь 6.3/ 25о C 9 у.

167. Береза и тропинка возле Виф. пруда: прошлогодние тростники: старые кончились, новые не выросли.

19 Мая.

Самый яркий день. Поездка в Пушкино на зооферму «Лисья поляна».

169. Перекочевка цыган 6.3/ 259 у. С.

170.

171. Дом зоофермы и норковый сарай. 2

172. Лисятник с вышки. 6

173. Лисятник. 2

174. Домик лисы и она. 2

175. Лисятник с вышкой и ток. 2

176. Домик лисы и она. Молодые с кормушками. 2

177. Заведуют, с лисенком Лисофон. 2

178. Завед. с производителем кошек-кормилиц.

Нина, у которой соболь берет изо рта леденец. 2

179. Общий вид соболятника. Соболь за решеткой. 2

180. Соболь за решеткой. 4

181. Соболь выглядывает из домика. 6

182. Енот, собака детеныш 4

183. Енот, собака <2 нрзб.> 2

184. Jst. музея Александра 3

22 Мая. Никол. Вешн.

Жара. Яркий свет. Цветет черемуха.

187. Павловна на тракторе 3.5/ 258 у. против солнца.

188. Павловна на лугу и на тропинке.

189. Князь с княгиней. Павловна на тракторе.

190. Тимофеева группа со мной и без меня.

191. Колхозный телятник. Дерюзинский пруд.

192. Волчья голова Бьюшки.

193. Бьюшка слушает кукушку. Семафор. И другие прекрасные Бьюшкины портреты.

30–31 Мая.

Зооферма.

194. Две вольеры с тамбуром. Семейная жизнь.

195. Соболиный питомник. Ограда.

196. Соболь за едой.

197. То же.

198. Соболь выглянул из домика.

199. Соболь на своем домике.

200. Внутренность домика соболя и он там.

202. Кормежка маленьких соболей.

204. Портреты соболиных мадонн.

205. Домик соболя весь. Изгрызенная затычка.

<���На полях:> Лисица.

206. Внутренность соболиного сарая.

207. Кормежка лисиц.

208. Кормящая лиса.

209. Кормежка лисиц.

210. Линяющая лиса.

211. Кормежка лисиц.

212. Вид лисятника с внешней стороны.

213. Кошка — кормилица лис.

214. Собака-кормилица.

215. Енот. <1 нрзб.> норы у воды.

216. Енот. <1 нрзб.> вольеры.

217. Похищение ложки лисицей.

218. Енот американский.

219. Новорожденный заяц.

<���На полях:>Соболь.

15 Июля.

222. Одуванчики.

Может быть, Сталин и гениальный человек… — ср.: 5 июня 1930 г. К. И. Чуковский записывает в дневнике: «Вечером был у Тынянова. Говорил ему свои мысли о колхозах. Он говорит: я думаю то же. Я историк. И восхищаюсь Ст[алин]ым как историк. В историческом аспекте Сталин как автор колхозов — величайший из гениев, перестраивавших мир. Если бы он кроме колхозов ничего не сделал, он и тогда был бы достоин назваться гениальнейшим человеком эпохи. Но, пожалуйста, не говорите об этом никому. — Почему? — Да, знаете, столько прохвостов хвалят его теперь для самозащиты, что если мы слишком громко начнем восхвалять его, и нас причислят к той же бессовестной группе». Но уже 13 сентября Чуковский записывает: «…работа в колхозе вялая… крестьянин для коммуны работает не так энергично, как работал он для себя… колхозники сами себя обманывают, набирая вдвое больше талонов на обед, чем им нужно… Особенно обидно колхозникам, что они продают кило винограду по 75 коп., а частник свез ночью тайком свой виноград и продал по 2 с полтиной… Тракторов нет» ( Чуковский К. Дневник 1930–1969. С. 9, 13).

15 Апреля . — В эти же дни К. И. Чуковский пишет: «14 [апреля] вечер. Это страшный год — 30-й. Я хотел с января начать писание дневника, но не хотелось писать о несчастьях, все ждал счастливого дня <���…> и вот моя мука с Колхозией, и вот запрещены мои детские книги и вот бешеная волокита с Жактом — так и не выбралось счастливой минуты» (Там же. С. 5).

Отказ в комнате… — в течение нескольких лет Пришвин пытается получить в Москве комнату, о чем в 1931 г. пишет письмо в Союз писателей: «Мне отказывают под предлогом, что я не городской человек и удовлетворяюсь жизнью в природе <���…> Мне совершенно необходима в Москве комната, в которой я мог бы удобно работать и уезжать из Москвы без опасения за целость архива моего» (Личное дело… С. 306).

…по своей специальности агрономии… — в 1902 г. Пришвин закончил агрономическое отделение философского факультета Лейпцигского университета, вернулся в Россию и начал работать агрономом — в лаборатории Прянишникова в Петровской академии, затем в том же году — на хуторе графа Бобринского в Богородицком уезде Тульской губернии, в 1903 г. — в Клинском земстве Московской губернии. Об этом времени сохранились воспоминания уездного учителя Е. Н. Волынцева (см.: Личное дело… С. 32–34). В дневнике Пришвина в разные годы появляются записи о том времени, интересные, прежде всего, тем, что уводят к истокам творческой личности писателя (Ср.: «Утро богатое, холодное, седая роса на капусте, и тугие завернутые кочаны раскинули вокруг себя как седые бороды нижние, покрытые росою листья. Я успел памятью захватить этот источник счастья, откуда он льется мне в душу при начале каждой осени. Это было на хуторе графа Бобринского, где я был управляющим еще в 1903 году. Душа моя была взорвана до самого дна, до самой природы и соединялась свободно со внешней природой: отсюда потом стало во мне это чувство природы нарастать»; «Я вспомнил первое морозное утро на Балахонском хуторе графа Бобринского, когда я записал к себе неумело о какой-то ощутимой материи, где встречается Бог с человеком и начинается жизнь… Я думаю, что это было почти что первое мое литературное произведение» ( Пришвина В. Д. Путь к Слову. С. 92).

Энгельгардт не Успенский. — Имеются в виду очерки Глеба Успенского в тот период (с 70-х гг. XIX в.), когда его творчество определялось идейными поисками революционно-народнической интеллигенции, и было связано с проблемой отношения интеллигенции к народу, с положением крестьянина в пореформенной деревне и пр. Признавая исключительные личные качества народников, Пришвин, тем не менее, не считает обязательным «хождение в народ» и «опрощение», о чем и можно судить по данной записи, противопоставляющей Энгельгардта Г. Успенскому. Истоки отношения Пришвина к народничеству уходят в детство и связаны с образом его двоюродной сестры E. H. Игнатовой, в юности члена народовольческой организации «Черный передел», затем учительницей в деревенской школе, организованной на собственные средства. Через нее Пришвин воспринял идеи народничества, но сама жизнь Дунечки стала для него символом кризиса этих идей. В летописи своей жизни Пришвин отмечает: «Двоюродная сестра Дуничка (орф. автографа. — Я. Г.) учит любить человека (Некрасовым)» (Дневники 1918–1919. С. 365). В 1929 г. в дарственной надписи на книге «Кащеева цепь», подаренной Е. Н. Игнатовой, Пришвин написал: «…в первые дни моего сознания моя великая учительница Дуничка внушила мне долг и любовь к природе и людям» ( Пришвина В. Д. Путь к Слову. С. 8).