Михаил Пришвин - Дневники 1930-1931

Леонов, хорошо откормленный, приобрел, в общем, довольно противный вид. Притом Воронский говорил, что он в последних своих писаниях мастерил ложно советские вещи {10} 10 …мастерил ложно-советские вещи. — Вероятно, имеются в виду романы Л. М. Леонова «Барсуки» (1924), «Вор» (1927), «Соть» (1930). . Между тем, это был именно Воронский, кто первый обратил его на советский путь.

16 Января. Сиротская и малоснежная зима продолжается.

Вчера приезжал Ю. М. Соколов {11} 11 Вчера приезжал Ю. М. Соколов … — вероятно, речь идет о Ю. М. Соколове — известном фольклористе, одном из организаторов кафедры русского устного народного творчества на филологическом факультете Московского университета. со свояченицей и французом. Осматривали музей. Две женщины делали вид, что рассматривают мощи преп. Сергия, как вдруг одна перекрестилась, и только бы вот губам ее коснуться стекла, вдруг стерегущий мощи коммунист резко крикнул: «Нельзя!»

Рассказывали, будто одна женщина из Москвы не посмотрела на запрещение, прикладывалась и молилась на коленях. У нее взяли документы и в Москве лишили комнаты.

Сколько лучших сил было истрачено за 12 лет борьбы по охране исторических памятников, и вдруг одолел враг, и все полетело: по всей стране идет теперь уничтожение культурных ценностей, памятников и живых организованных личностей.

Всегда ли революцию сопровождает погром («грабь награбленное» {12} 12 …«грабь награбленное»… — впервые лозунг прозвучал в выступлении донского казака Шамова на III Всероссийском съезде Советов (16 января 1918): «Мы грабим грабителей». Неделю спустя эта фраза была процитирована В. И. Лениным: «Мы грабим награбленное», а еще 3 месяца спустя на заседании ВЦИК в докладе «Об очередных задачах советской власти» Ленин сказал: «Попало здесь особенно лозунгу "Грабь награбленное", лозунгу, в котором, как я к нему ни присматриваюсь, я не могу найти что-нибудь неправильное, если выступает на сцену история. Если мы употребляем слова: экспроприация экспроприаторов, то — почему же здесь нельзя обойтись без латинских слов?» См.: Ленин . ПСС. Т. 36. С. 269. )?

Сильнейшая центральная власть и несомненная мощь красной армии — вот все «ergo sum» {13} 13 …«ergo sum»… (лат.) — неполная цитата известного афоризма Рене Декарта «Cogito, ergo sum» — «Я мыслю, значит, существую». Ср.: «29 Апреля 1944. И пусть Декарт верит: мыслю, значит, существую, ведь надо еще спросить его, в каком направлении он мыслит… люблю, значит, существую» (РГАЛИ). коллектива советской России. Человеку, поглощенному этим, конечно, могут показаться смешными наши слезы о гибели памятников культуры. Мало ли памятников на свете! Хватит! И правда, завтра миллионы людей, быть может, останутся без куска хлеба, стоит ли серьезно горевать о гибели памятников?

Вот жуть с колхозами! {14} 14 Вот жуть с колхозами! — Ср.: «1.VI.1930. Я изучил народничество — исследовал скрупулезно писания Николая Успенского, Слепцова, Златовратского, Глеба Успенского — с одной точки: что предлагали эти люди мужику? Как хотели народники спасти свой любимый народ? Идиотскими, сантиментальными, гомеопатическими средствами. Им мерещилось, что до скончания века у мужика должна быть соха — только лакированная, — да изба, — только с кирпичной трубой, и до скончания века мужик должен остаться мужиком — хоть и в плисовых шароварах. У Михайловского — прогресс заключается в том, чтобы все мы по своему духовному складу становились мужикоподобными. И когда вчитаешься во все это, изучишь от А до Z, только тогда увидишь, что колхоз — это единственное спасение России, единственное разрешение крестьянского вопроса в стране!» ( Чуковский К. Дневник 1930–1969. С. 9). Пильняк уезжает в Америку. {15} Крысы бегут с корабля.

17 Января. Не то замечательно, что явился негодяй — ими хоть пруд пруди! — а что довольно было ему явиться и назвать дом ученых контрреволюционным учреждением, чтобы вся Москва начала говорить о закрытии дома ученых. По всей вероятности, такое же происхождение имеют и все нынешние зверства в отношении памятников искусства: причина гибели, например, нашей колокольни вернее всего заключается в собаке, подобной проф. Коровину, тоже, какой-нибудь негодяй из семинаристов, спасая свою шкуру, воинствует в безбожии, а мы, запуганные, забитые воображаем себе какую-то непреодолимо великую силу разрушения, проносящуюся над нашими головами.

Нужно сказать, однако, что Мещеряков потому отрыл собаку, что на его стороне Семашко и множество других, кому необходимо защищать ЦКУБУ {16} , что сам он очень укреплен в партии и вообще ему можно.

18 Января. Погода, как на масленице и день в день, — то же тусклое небо, рыженькая дорога — как будто природа остановилась в движении и дожидается, когда кончится страшная беда в нашей русской человеческой жизни, чтобы по этой рыженькой дороге всех отправить на небо.

Неужели опять доведут до людоедства? Только теперь еще хуже, теперь уже нет «без аннексий и контрибуций» и т. п. Полное неверие теперь.

Мы и они. Они хотят человека заставить быть машиной, мы хотим машину одушевить…

От Пети ответ на телеграмму: «Где Зоя?» — «Зоя Пришвина здесь». Сначала обрадовался, но вечером пошел к старухе, и почему-то стало неприятно. Может быть, очень глупо, нелепо я вел свою семью, но никто не вмешивался в мою жизнь, и выросли хорошие ребята. Теперь лезет какая-то мудрость, какой-то опыт со стороны… Кроме того, Петя теперь уже не наш.

19 Января. Весь день отделывал снимки колокола. «Разрушьте храм сей» {17} … На какие-нибудь 30 верст, а мой колокол будет звонить по всей земле, на всех языках. Но… Вот это «но» и завлекает в тему: какое должно быть мое слово, чтобы звучало как бронза!

Все это время лебедкой поднимали высоко язык большого колокола и бросали его на куски Карнаухого и Большого, дробили так и грузили. И непрерывно с утра до ночи приходили люди и повторяли; трудно опускать, а как же было поднимать.

Внутренность нашего большого колокола, под которым мы живем, была наполнена туманом: чуть виднелась колокольня, но резко слышались металлические раскаты лебедок, управляющих движением большого колокола на пути по крыше, с которой сегодня он должен свалиться, будто в высоте были слышны раскаты аэроплана, который, наверно, летел над туманом, залитый лучами солнца, и летчику мы были тут в тумане, как мухи под неприкрытым стаканом: он мог так думать о нас, но не видеть. Туман, однако, быстро редел…

Обобщение с механизацией, кроме некой и человеческой личности, является, началом, вероятно, всякого зла: жили-были Иван и Дмитрий, из них двух сделали одного большого, разделили его надвое, рассмотрели этого среднего, сделали заключение и применили его как правило к живому Ивану, равно как и к Дмитрию. Так начинается власть и борьба живых Иванов за себя с этой государственной властью. В наше время это доведено до последнего цинизма. Пока еще говорят «фабрика зерна», скоро будут говорить «фабрика человека» (Фабчел). {18}