Филипп Александр - Королева Виктория

Взращенный исключительно на приключенческих и героико-исторических романах, которые привили ему уверенность в превосходстве английской расы, Герберт Китченер ненавидел французов. И будучи в высшей степени набожным, сторонился женщин. Очарованный Индией Киплинга, он через всю жизнь пронес любовь к песчаным пустыням Востока, ему нравилась суровая жизнь в колониях среди аборигенов, которым он с безжалостной жестокостью демонстрировал свой британский шовинизм. В штабе английских войск ходили легенды о его аскетизме, который некоторые считали чрезмерным.

Бережно относясь к жизни своих подчиненных, он мог по нескольку дней выжидать, не ввязываясь в бой. Главным вопросом для него было: как одолеть врага с наименьшими потерями? 3 сентября он одержал победу в битве при Ом-дурмане, расчистив себе путь к Хартуму. И вновь английские пушки и ружья взяли верх над копьями дервишей. Китченер потерял убитыми всего сорок три человека и ранеными четыреста тридцать. Потери противника не шли с этим ни в какое сравнение: с их стороны одиннадцать тысяч человек погибло, а шестьдесят тысяч попало в плен, причем большая часть последних также умрет из-за отсутствия медицинской помощи. .

На ступенях дворца, где был убит Гордон, Китченер приказал отслужить молебен. И не смог сдержать слез, слушая любимый псалом погибшего героя «Будь со мной».

Вся Англия плакала вместе с ним, но уже от гордости. «Это прекрасная победа», — писала королева Вики. Через два дня Китченеру стало известно, что в пяти днях пути от Хартума, в Фашоде, на западном берегу Нила появилась колонна французов во главе с полковником Маршаном. Высадившись пятнадцать месяцев назад на атлантическом побережье Африки в конголезском порту Лоанго, французы пешим порядком отправились в Джибути и сейчас собирались переправляться через реку.

Китченер послал в Лондон телеграмму: имея под своим началом пять кораблей и сотню шотландских горцев, он может заставить своих заклятых врагов свернуть знамена, которые те водрузили в африканской пустыне. Их силы были ничтожны. Восемь французов и сто двадцать аборигенов, вымотанных длительным переходом с запада на восток африканского континента.

Китченер и Маршан встретились и решили, что каждый проконсультируется со своим правительством. Лондон не собирался уступать французам. Париж — англичанам. Виктория из Бальморала послала телеграмму Солсбери. Она советовала ему проявить твердость, но в то же время признавала, что несколько арпанов [142] Арпан — старая французская земельная мера (20—30 а). песков не стоят того, чтобы развязывать из-за них войну. Евгении она писала: «Если Франции и Англии придется сражаться из-за Фашоды, то пусть Господь призовет меня к себе».

Китченер вернулся в Англию, где его ждал триумф, достойный полководцев античного Рима. Королева пожаловала ему звание пэра и пригласила новоиспеченного лорда на ужин в Бальморал. В свои сорок восемь лет этот закоренелый холостяк, всю свою жизнь прослуживший в колониальных войсках, предпочитал вечера в походной палатке званым ужинам при дворе, на которые следовало являться при полном параде. К счастью, Ее Величество могла до бесконечности говорить о трагедии, постигшей несчастного генерала Гордона, сознательно брошенного на произвол судьбы Гладстоном. Воспользовавшись паузой, сделанной королевой, Китченер поведал ей, что после победы под Омдурма-ном у него на руках оказались две тысячи суданских вдов, с которыми он не знает, что делать. «Какие они из себя?» — спросила Беатриса. «Такие же, как все остальные женщины. Ужасные болтушки!»

Накануне полковник Харрингтон передал королю Абиссинии Менелику и его супруге королеве Тайту звуковое послание от Виктории, которое она записала для них на пластинку, наговорив текст своим красивым мелодичным голосом. Харрингтон получил приказ уничтожить пластинку после того, как прокрутит ее на фонографе королю и королеве. Чета африканских правителей завороженно слушала раз за разом этот монарший голос, доставленный к ним из-за тридевять земель. Увы! Для потомков он не сохранился, Харрингтон выполнил данные ему предписания.

В начале нового года пришли плохие новости из Кобурга. Выросший в Германии вдали от своих родителей юный Альфред, единственный сын Аффи и наследник кобургского престола, увлекся некой ирландкой. Все последние годы он вел такую же распутную жизнь, что и его двоюродный дедушка Эрнест, и подхватил какое-то венерическое заболевание. После ужасной сцены, которую устроила ему его мать, он попытался покончить жизнь самоубийством, выстрелив в себя из пистолета. Его родители, готовившиеся отметить свою серебряную свадьбу, отправили его в Меран, в Австрию, несмотря на тревожные прогнозы медиков. Молодой человек не смог оправиться от своего ранения. Он умер в одиночестве в первых числах февраля 1899 года. Решительно, из Германии поступало слишком много грустных новостей. За неделю до этого, в день сорокалетия Вилли, Виктория в меланхолии сделала следующую запись о кайзере: «Я очень сожалею, что в этом возрасте он не стал более осмотрительным и менее импульсивным».

Все чаще и чаще ее взгляд обращался к Франции. 18 февраля новый президент Эмиль Лубе сменил Феликса Фора, недавно умершего в Елисейском дворце на руках своей любовницы. «Говорят, что это честный и достойный уважения человек, который не запятнал себя нападками на Дрейфуса», — с облегчением констатировала Виктория. Передача власти прошла без инцидентов. Но королева, которую повергли в ужас несправедливые обвинения в адрес капитана Дрейфуса, потребовала от своего посла в Париже ежедневно присылать ей отчеты по этому «Делу». Она даже подумывала о том, чтобы отменить свою традиционную поездку в Ниццу.

Между тем «Фигаро», целые развороты которой были посвящены дебатам в кассационном суде по делу Дрейфуса, сообщила, что английская королева прибывает во Францию в воскресенье 12 марта.

На этот раз Виктория пересекла Ла-Манш не на собственной яхте, а на рейсовом пассажирском судне — Кале-Дувр, специально для нее полностью отремонтированном. Пароход без флага на мачте вошел в акваторию порта Булони в сопровождении десяти эскадренных миноносцев и сторожевого судна «Ирэн». Через час Виктория уже садилась в свой поезд, состоящий из девяти вагонов. Как обычно, ее сопровождало около сотни человек, с радостью бежавших от лондонских туманов.

Перед ее отъездом Бигг попытался объяснить ей, что эти королевские миграции стали слишком большим бременем для казны. И посоветовал ее величеству сократить свиту. Вначале Виктория запротестовала, но потом потребовала представить ей бесконечный список придворных дам, костюмерш, парикмахеров, пажей, конюхов, поваров и индийских слуг, которые в течение пяти лет сопровождали ее в зарубежных поездках, чтобы подумать над тем, кого можно вычеркнуть. На следующий день она вернула его, сделав на полях пометку: «None» [143] Никоrо (англ.). .