Филипп Александр - Королева Виктория

Повстанцы хозяйничали в Барейли, Джханси, Гвалиоре. В Бомбее они взяли в осаду «штаб-квартиру» колониальной администрации. В метрополии беспокойство усиливалось еще из-за того, что страшные новости из мятежной колонии приходили лишь с пароходом с двухнедельным опозданием. Дебаты в палате общин достигли небывалого накала. Дизраэли, лидер оппозиции тори, считал, что происходящее в Индии — это не просто мятеж, а «национальная революция». Он резко критиковал политику Ост-Индской компании, бичевал коррумпированных чиновников, не способных удерживать на должной высоте престиж английской армии и английского государства. Не ждет ли Англию, потерявшую шестьдесят лет назад Америку, скорое отделение от британской короны еще и Индии?

Сколько тревог и печалей свалилось на Викторию, и это в тот момент, когда Наполеон III начал сближение с русским царем! [72] В 1859 г. было даже подписано русско-французское соглашение, однако особых последствий оно не имело. Пальмерстон посоветовал королеве пригласить французскую императорскую семью на несколько дней в свою резиденцию в Осборне, чтобы в семейной обстановке поговорить начистоту: «Принц сможет сказать многое из того, чего нам говорить не пристало». Королева не возражала: «Императора с императрицей принимать было гораздо проще, чем кого бы то ни было».

Французские полицейские в рубашках и белых галстуках обеспечивали безопасность императорской семьи, патрулируя изрезанный холмами парк на острове Уайт. «Могли бы, по крайней мере, надеть сюртуки», — ворчал старик Пэм. Поскольку министры тоже были там, между прогулками с детьми в коляске, запряженной лошадьми, и посещением швейцарского шале, хозяева обсуждали с гостями итоги Крымской войны. По Парижскому договору Молдавия и Валахия вошли в состав Османской империи в качестве независимых княжеств. Наполеон III предлагал объединить их в единое государство — будущую Румынию, чего желали сами эти княжества. Результаты проведенных там выборов были подтасованы турками, не желавшими терять власть над этими территориями. Альберт упрекнул императора в том, что тот играет на руку русскому царю: «Русские хотят лишь одного — превратить Оттоманскую империю в государство, состоящее, подобно Германии, из множества раздробленных княжеств, которые им легко будет контролировать». Император, мечтавший об объединении Италии, желал пересмотра соглашений, подписанных в 1815 году, и созыва нового Венского конгресса для передела границ в Европе: Альберт на это ответил, что каждый захочет урвать себе кусок, а посему удовлетворить всех будет очень сложно...

В конце концов они договорились, что Англия поддержит Францию в организации новых выборов в придунай-ских княжествах, но император должен будет отказаться от идеи назначить туда одного общего государя. «Каждому из нас пришлось проглотить свою горькую пилюлю, и поделом», — с улыбкой сказал Наполеон королеве, поглаживая свои усы. Но Викторию уже нельзя было так легко обольстить. После ее чудесной поездки в Париж утекло много воды, и император успел за это время угодить в сети, расставленные графиней Кастильони: это прелестное создание было специально подослано к Наполеону Кавуром [73] Камилло Бенсо Кавур (1810—1861) — итальянский государственный деятель, премьер-министр Сардинского королевства (Пьемонта), сыгравший серьезную роль в объединении Италии под властью Пьемонта. , чтобы обратить его в свою веру. Альберт не переставал твердить, что они ни в коем случае не могут довериться очередному Бонапарту!

Новости из Азии по-прежнему были малоутешительными. 22 августа королева и принц узнали, что Генри Лоуренс, один из комиссаров Ост-Индской компании, погиб под обстрелом в своей осажденной повстанцами резиденции в Лакнау. Альберт утверждал, что войска компании рассеяны и не способны защитить власть английской короны в Индии. Под его диктовку Виктория написала: «Сейчас не время экономить на военном бюджете». Тремя днями позднее она предостерегала Пальмерстона: «Вопиющее бездействие правительства может обернуться для него чудовищной виной перед страной». В Индию были срочно направлены войска. Чтобы выиграть время, премьер-министр добился от Франции согласия пропустить британских солдат через ее территорию до Марселя, где они погрузились на корабли.

Индийские князьки упустили прекрасный шанс для объединения своих сил. Помимо всего прочего повстанцам не хватало опытных командиров. 14 сентября 1858 года англичане отбили Дели, а императора-могола выслали в Бирму.

Англичане сполна отомстили за тот ужас, что им пришлось пережить в эти последние недели. Они расстреляли или разорвали на части, привязав к жерлам пушек, две тысячи человек, а около четырехсот повесили; подобное «усмирение» мятежников растянется на полтора года. Карл Маркс в качестве лондонского корреспондента «Нью-Йорк дейли трибьюн» возмущенно писал по этому поводу: «Войска европейцев стали злыми гениями» того, что он назвал «первой аграрной революцией в истории человечества».

Ост-Индская компания отжила свое. Все ее права и полномочия были переданы государственным органам власти Великобритании. Число подданных ее величества в один миг увеличилось на сто миллионов человек. Отныне от имени английской королевы в Индии правил вице-король. Как всегда, под руководством Альберта Виктория следила за подготовкой текста своего обращения к новым подданным, она забраковала первый его вариант, предложенный лордом Стэнли, и попросила лорда Дерби, «чтобы он сам написал его своим превосходным стилем, памятуя о том, что обращаться к более чем стомиллионному народу Востока будет не государь, а государыня».

Окончательный текст оказался почти революционным: «Согласно королевской воле и королевскому желанию, никто не будет страдать за свои убеждения, каковы бы они ни были, и не будет преследоваться за свою веру или отправление религиозных обрядов... В равной степени мы изъявляем свою волю, чтобы, насколько это возможно, наши подданные, к какому бы классу они ни принадлежали и каких бы убеждений ни придерживались, имели полный и свободный доступ к любым должностям, которые им позволяет занимать их компетентность и квалификация».

Вице-королем Индии не без участия королевской четы был назначен лорд Каннинг, известный своим лояльным отношением к туземцам. Получивший в Лондоне прозвище «милосердный Каннинг», он писал в своем пространном письме королеве: «Одной из огромных трудностей, что нам нужно преодолеть, — лорд Каннинг сожалеет, что ему приходится говорить об этом Вашему Величеству, — является жгучая ненависть, которой большинство англичан воспылали к индусам... Многие здесь, и среди них те, кто по долгу службы должны бы подавать остальным пример достойного поведения, одержимы слепой и жестокой жаждой мести». В ответ Виктория делилась с ним своим «огромным удовлетворением и гордостью, которые она испытывает при мысли о том, что ей принадлежит эта обширная империя, ставшая самой крупной жемчужиной в ее короне, которую она желает видеть счастливой и мирной».