Георгий Осипов - «Все объекты разбомбили мы дотла!» Летчик-бомбардировщик вспоминает

Утром дал телеграмму о посадке в свой полк. За мной прилетели заместитель командира полка Николай Иванович Барулин с техником Крысиным и помогли улететь нам на свой аэродром.

Через несколько дней из экипажа Голенко вернулся на аэродром штурман Иван Дьяченко, покинувший с парашютом разваливающийся бомбардировщик в тот роковой вечер, когда мы пролетали холодный фронт по маршруту к партизанам.

Дьяченко по-прежнему не унывал. Когда я встретил его около столовой в окружении летного состава, он с серьезным видом заправлял о том, что, выпрыгнув из падающего самолета и приземлившись с парашютом около деревни Нестеры, оказался в очень трудном положении, так как все женщины деревни, увидев у него в руках шелковый купол парашюта, приглашали его к себе на ужин.

В 20-х числах сентября наш полк перебазировался на аэродром Павловское, располагавшийся у реки Угра в двенадцати километрах севернее Юхнова. Новый аэродром был с трех сторон окружен лесом, на опушках которого мы очень хорошо замаскировали наши самолеты. Технический состав разместили в землянках вблизи от самолетов, а летный — в деревне Павловская. Вместе с нашим полком на этом аэродроме базировалось несколько самолетов Пе-2 и ТБ-3. Кроме того, здесь же располагалась готовившаяся к высадке в тыл врага группа партизан, состоявшая из молодых московских парней, бывших рабочих авиационного завода, и несколько отдельных разведчиков, мужчин и женщин, которых экипажи нашей эскадрильи по ночам сбрасывали на парашютах в тыл врага.

Одна из молодых женщин — разведчица — каждый день тренировалась в бросании кинжала в стенку сарая, вела себя очень дерзко, а когда пришло время прыгать ночью с парашютом, то она испугалась, и пришлось ей помочь оторваться от самолета.

24 сентября наш экипаж летал ночью на разведку войск противника в районе Починок, Монастырщины, Рославля с бомбардированием обнаруженных колонн. Ночь была светлая, небо ясное. Разведку мы вели с высоты восемьсот метров и снижались до трехсот метров для уточнения состава и характера обнаруженных объектов. В этом районе мы обнаружили так много танков, артиллерии, автомашин и войск, что не успевали считать.

Весь лес восточнее дороги Смоленск — Рославль был забит фашистскими танками, автомашинами и войсками. Немецкие солдаты жгли костры и почти не маскировались. По дороге Смоленск — Рославль двигалась непрерывная колонна автомашин с зажженными фарами. Даже когда мы нанесли бомбовый удар по этой колонне, фары машин погасли только в местах падения бомб.

Наши разведывательные донесения были немедленно переданы в штаб ВВС 24-й армии. Оттуда последовало указание, чтобы экипажи-разведчики не преувеличивали обстановку, и потребовали, чтобы все летавшие экипажи еще раз письменно доложили о местах и составе обнаруженных войск, танков и артиллерии противника.

Нам было совершенно непонятно, почему в штабе ВВС 24-й армии пытались уйти от реальных фактов о больших сосредоточениях войск противника перед фронтом 24-й и 43-й армий и упорно не хотели верить разведчикам.

С 25 по 28 сентября экипажи полка продолжали вести разведку и наносить удары по войскам противника, выдвигавшимся от Смоленска и станции Починок в направлении линии фронта, и особенно на Болтутино, а также наносили удары по аэродромам Шаталово и Боровское [22] ЦАМО РФ, ф. 57 бап, оп. 201905, д. 1, лл. 95–106. .

К концу сентября немецко-фашистские войска закончили подготовку к наступательной операции на Московском направлении, получившей условное наименование «Тайфун». Против войск Западного, Резервного и Брянского фронтов, как известно, действовало 74 дивизии, в том числе 14 танковых и 8 моторизованных дивизий [23] СВЭ. Т. 1, С. 494. . Эти войска поддерживал 2-й воздушный флот, имевший 950 самолетов [24] ЦАМО РФ, ф. 35, оп. 1282, д. 29, л. 151. .

В составе ВВС трех наших фронтов (Западного, Резервного и Брянского) имелось только 373 исправных самолета [25] Там же. , в том числе в ВВС нашего Резервного фронта их было 65, а в нашем полку — только семь.

Фашистские самолеты вели интенсивную разведку авиации на наших аэродромах, но безуспешно. Мы к этому времени научились хорошо маскироваться, хотя капониров для укрытия самолетов еще не строили.

Воздушной разведкой экипажи полка обнаружили переброску противником пикирующих бомбардировщиков и истребителей на аэродромы Шаталово и Боровское, и бомбардировочные удары нашей эскадрильи и полка по обнаруженным самолетам противника на этих аэродромах оказались очень чувствительными для фашистской авиации.

Усилия нашего полка в конце сентября — начале октября нацеливались на поддержку действий войск 24-й и 43-й армий.

27 и 28 сентября полк наносил удары по самолетам на аэродромах Боровское и Шаталово, по артиллерии на огневых позициях в районе Болтутино и по колоннам фашистских войск, выдвигавшимся по дорогам от Смоленска на восток и юго-восток [26] ЦАМО РФ, ф. 57 бап, оп. 201905, д. 1, л. 102–105. .

Для удара по аэродрому Боровское наш экипаж взлетел вслед за самолетом командира полка. Ночь была светлая, и ориентироваться было легко. Когда пролетели линию фронта, над самолетом оказались причудливые полосы желто-фиолетовых перистых облаков, похожих на огромные крылья демона. Луна просвечивала их насквозь. Экипаж командира полка Суржина развесил над вражеским аэродромом осветительные бомбы. Аэродром было видно очень хорошо, но самолетов на нем мы не обнаружили. Бомбовый удар нанесли по месту предполагаемой стоянки самолетов. Два пожара и трассы снарядов зенитной артиллерии подтвердили, что наши бомбы упали туда, куда надо. Горели два фашистских истребителя.

По дорогам от Смоленска на юго-восток продолжали двигаться автомашины противника. Сначала мы пытались их считать, но потом сбились и зафиксировали только длину и состав колонн.

Зная недоверчивое отношение командования к докладам о больших скоплениях немецко-фашистских войск восточнее дороги Смоленск — Рославль, мы докладывали разведданные о противнике, добытые в полете, лаконично и сжато, только то, что видели, без всяких оценок.

Другой удар в эту же ночь наш экипаж нанес перед рассветом по артиллерии на огневых позициях в районе Болтутино. Противник противодействия не оказывал. Перед утром костры в районах сосредоточения немецких войск погасли. Линия фронта выглядела безжизненной. Ни огонька, ни вспышки выстрела, ни взрыва. Легкая дымка, ползущая от Десны, окутала наш берег и берег, занятый противником. Когда возвращались на аэродром, в воздухе на высоте уже начало светать, а на земле еще лежала ночь, и очертания лесов, деревушек и дорог тонули в сизой дымке. Перед восходом солнца небо на востоке стало лимонно-желтым, а на западе темно-голубым. Приземлились на аэродроме, когда стало почти светло.