Георгий Осипов - «Все объекты разбомбили мы дотла!» Летчик-бомбардировщик вспоминает

— Бомберы, сбитый вами «фока» упал у Подсоборовки [158] ЦАМО РФ, ф. 57 бап, оп. 201745, д. 3, лл. 22–23. , — сообщает по радио командир группы истребителей прикрытия Савченко.

Зенитные снаряды рвутся ниже боевого порядка.

— Бомбы сброшены, фотоконтроль окончен, — докладывает штурман.

На развороте вывожу полк из-под зенитного огня и осматриваю цель и поле сражения. Под нами горят вражеские танки и автомашины. Напряжение боя на земле несколько спало, но фашистских танков, автомашин и артиллерии севернее Понырей было еще много.

— Кто сбил истребитель? — запрашиваю по радио.

— Наговицин, — ответили сразу несколько человек.

— Задание выполнено, потерь нет, — доложил Никонов.

Приятно возвращаться без потерь. Поблагодарив истребители Савченко за прикрытие, возвращаемся на свой аэродром.

Заслушав доклады командиров и штурманов эскадрилий о выполнении боевой задачи, я поздравил Наговицина со сбитым истребителем и объявил ему благодарность.

Высокий, стройный, всегда подтянутый Наговицин искусно управлял групповым оборонительным огнем бомбардировщиков и сам метко стрелял по истребителям. Надежно он поддерживал связь в полете внутри эскадрильи, с командным пунктом полка, а когда надо, и с авиационным представителем в войсках. Его смуглое волевое лицо с немного раскосыми глазами никогда не улыбалось. Когда его выдвинули на должность начальника связи эскадрильи, в штабе полка возражали, говоря, что он не имеет образования связиста.

— Пусть не имеет специального образования, зато связь в эскадрилье организует и поддерживает хорошо и лучше всех стреляет, — ответил я начальнику связи полка.

Слушая потом, как стрелки-радисты других экипажей докладывают Наговицину о проверке радиостанций, установке заданных частот и готовности вооружения самолетов, я видел, что дело пойдет и новый начальник связи брал стрелков-радистов в крепкие руки. Забегая вперед, следует отметить, что в конце 1943 года Наговицину было присвоено звание младшего лейтенанта. В последних ударах по фашистам в Берлине в апреле 1945 года Наговицин, Зеленков и Новиков были единственными представителями летного состава полка, начавшего боевые действия в 1941 году под Ельней. Они прошли всю войну и закончили ее ударом по Берлину.

После доклада о выполнении боевой задачи и уточнения боевых расчетов все отправились в импровизированную столовую обедать.

В воздухе нас объединяли экипаж, боевой порядок, строй, а на земле — землянка, в которой ожидали задания на боевой вылет, и застолье во время обеда и ужина, потому что с завтраком нас всегда торопили и было не до разговоров. С начала войны в эскадрильях и полку в среде летного состава установился обычай по возможности обедать всем вместе. Общение и товарищество на фронте играло большую роль. За столом обсуждались итоги боевых действий, поведение летчиков и стрелков-радистов в бою, высказывались суждения о тактических приемах истребителей противника и тактике наших бомбардировочных ударов.

Именно здесь, за столом, штурман Желонкин выдвинул предложение о попутной разведке вместе с бомбардировочным ударом. Распространение этого приема позволило добыть много ценных данных о противнике и сэкономить ресурс, выделяемый на воздушную разведку.

Сегодня в разговорах летного состава сквозила тревога возникновения больших потерь от атак истребителей ФВ-190.

— Мы просто чудом избегали потерь от «фоккеров», — сказал бывалый штурман Черногорский.

— Да, атаковали они нас долго и опасно, — согласился с ним стрелок-радист Степурин.

— Какого черта наши истребители сопровождения их так близко подпускают? — с возмущением сказал Монзин.

— Нам надо самим что-то предпринимать, — заметил всегда молчаливый Шубняков.

Я предложил провести короткую конференцию по этому вопросу и обменяться боевым опытом, на что все согласились.

10 июля полк, участвуя в массированном ударе 16-й воздушной армии, бомбардировал скопление танков в районе Кошар, уничтожив шесть танков. При отражении атак истребителей противника стрелок-радист Сенин Ф. М. сбил один ФВ-190, который, перейдя в беспорядочное падение, взорвался у Понырей [159] ЦАМО РФ, ф. 57 бап, оп. 201745, д. 3, лл. 22–23. .

После сбрасывания бомб по цели от огня зенитной артиллерии загорелся левый мотор на самолете старшего лейтенанта Андреева, летчик на горящем самолете произвел посадку у пункта Березовец. Штурман лейтенант Махиня, стрелок-радист Туровцев и воздушный стрелок Скоробогатов A. B. землей потушили пожар и не дали сгореть самолету [160] Там же. .

С каждым боевым вылетом углублялась и крепла сколоченность и боевая дружба в экипажах и между экипажами. Экипаж бомбардировщика был дружной командой, в которой каждый был готов умереть за другого. Между боевыми вылетами мы провели с летным составом конференцию по обмену опытом прошедших боев и изучили со стрелками-радистами и воздушными стрелками тактические приемы отражения атак истребителей ФВ-190. Скоротечность атак новых немецких истребителей увеличилась, в связи с чем потребовалось заблаговременное их обнаружение и сосредоточение по атакующим ФВ-190 огня стрелков всей группы бомбардировщиков.

Для того чтобы уменьшить скоротечность атак, я предложил командирам эскадрилий увеличить скорость полета до предела, обеспечивающего выдерживание ведомыми летчиками своих мест в боевых порядках на разворотах. После конференции часть летчиков и штурманов не расходилась, продолжали спорить о технике пилотирования и ее роли в выполнении боевых задач.

— Я летал со многими летчиками, и все пилотируют самолет по-разному, — сказал Рябов.

— Правильно, — поддержал его Извеков. — Глядя через окошко на Рудя, мне всегда кажется, что он кладет свои руки не на рычаги газа и штурвал, а на клавиши рояля. Взрывая воздух ревом моторов, он как будто наслаждается музыкой.

— А меня всегда восхищает, как Архангельский выруливает, взлетает и пилотирует самолет. Он гармонично сливается с самолетом, и самолет в полете становится частью его, а он становится головой и мозгом всего сочетания самолета и экипажа, — сказал штурман Полетаев.

— А по-моему, летчик Л. летает не хуже, чем Рудь, — возразил Погудин.

— Ничего не понимаешь ты в полетах, если говоришь, что Л. летает, как Рудь. Л. — ремесленник, Рудь — художник, а ты, по меньшей мере, дурак, это бесспорно, — с досадой возразил Журавлев.

— Не более бесспорно то, что ты умный, — ответил Погудин.

— Ты спроси любого комэска! — не унимался Журавлев.

— Не спорьте, ребята. Искусство летчика определяется не только полетами, но проявляется прежде всего в технике пилотирования, — примирительно сказал Кондратов, стоявший в стороне.