Сергей Кабанов - На дальних подступах

На южной оконечности Хийумаа, где высаживались немцы, им могли противодействовать только три наши батареи: 42-я и 44-я, обе трехорудийные 130-миллиметровые, и еще одна батарея, предполагаю, того же калибра.

Вот по ним-то противник и наносил удары 7 октября, 10-го и 12-го.

Начались кровопролитные бои. При высадке немцы потеряли 17 катеров с войсками, их расстреляла наша береговая артиллерия. Но сила солому ломит. Не мог малочисленный гарнизон долго противостоять столь сильному натиску. Начался отход на Тахкуна. Командир 44-й батареи на мысе Тохфри старший лейтенант М. А. Катаев и комиссар старший политрук И. В. Паршаев, расстреляв весь боезапас, уничтожив множество и десантных кораблей, и живой силы фашистов, были вынуждены взорвать орудия. Я хорошо помнил и людей этих, и батарею, на которой год назад провел ночь после неудавшейся переправы через пролив в Трийги.

Полковник Константинов поддерживал с нами регулярную связь. По его заявке наши самолеты летали на Хийумаа штурмовать немецкую пехоту и шли драться с авиацией противника. Противник, даже имея превосходство в воздухе, уклонялся от боя с нашими истребителями. Но все же наши летчики сбили в эти дни над Хийумаа два фашистских самолета — Ю-88 и «хейнкель». Ханковская авиация, действуя с далекого аэродрома, не позволяла фашистским летчикам безнаказанно атаковывать гарнизон острова. На случай, если возле Хийумаа появятся крупные фашистские корабли, мы держали в постоянной готовности торпедные катера.

Под давлением превосходящих сил подразделения гарнизона с упорными боями, нанося противнику тяжелые потери, отходили на последний рубеж обороны — мыс Тахкуна.

Я приказал начать эвакуацию, в первую очередь вывезти раненых и продовольствие, а в случае критического положения — эвакуировать остальной состав гарнизона.

Раненых переправляли на Осмуссаар, а оттуда на Ханко. 11 октября к Хийумаа ходили наши мотоботы, доставили туда бензин и боезапас, хотя у нас самих было с этим худо, обратно пришли 14 октября с грузом мяса. 16 октября мы вновь послали четыре мотобота, шхуну «Эрна» и гидрографическое судно «Волна» к Хийумаа.

На море был шторм. Шхуна «Эрна» вернулась с полпути, «Волну» выбросило на камни Осмуссаара. Команду и вооружение спасли. Мотоботы, маленькие суденышки, на которых опасно было выходить в открытое море, несмотря на 7–8-балльный шторм, дошли до цели, приняли на Хийумаа раненых и благополучно вернулись на Ханко. В ноги надо было кланяться всем матросам и капитанам этих маленьких, уже давно выслуживших свой срок гидрографических ботов за их удальство, бесстрашие и преданность долгу.

В тот же день прибыли с этого острова на Ханко два (из четырех) дюралевых торпедных катера с личным составом дивизиона.

17 октября мы вновь послали на Осмуссаар за ранеными шхуну «Эрна». Но сорванная штормом с якорей, она вернулась в базу ни с чем.

Противник, очевидно, понял, что Осмуссаар — промежуточный пункт эвакуации, и стал бомбить его и обстреливать.

18 октября я получил окончательное разрешение эвакуировать с Хийумаа гарнизон. Был сильный шторм. Только в ночь на 20 октября смогли выйти в море шесть мотоботов и четыре катера МО под общим командованием старшего лейтенанта Льва Горбунова.

20 октября на Ханко с Хийумаа вернулись катера МО, с ними пришли два торпедных катера из того дивизиона, который воевал в Ирбенском проливе. Катера доставили многих бойцов и командиров БОБРа и Северного укрепленного сектора. Нас удивило, что не пришли генерал Елисеев и полковой комиссар Биленко, военком Северного укрепленного сектора. Оказалось, что генерал Елисеев улетел в Кронштадт, за ним прислали специальный самолет. А комиссар СУС полковой комиссар Биленко где-то на острове задержался и вовремя на посадку не пришел. Пришлось вновь посылать к Хийумаа катер МО-239, хотя мы срабатывали последние тонны бензина.

К рассвету 21 октября катер МО-239 подошел к небольшой пристани Лехтма на восточном берегу полуострова Тахкуна. Сутки назад с нее эвакуировали командование Сааремаа и Хийумаа. Катер был встречен минометным и пулеметным огнем. Эту часть полуострова уже захватили немцы. Был убит командир катера МО-239 лейтенант А. И. Терещенко, тяжело ранены командир звена старший лейтенант Шевченко и политрук Погребинский. Единственный командир, остававшийся в живых, младший лейтенант С. Г. Гончарук немедленно поставил дымзавесу и отошел от пристани.

Шесть немецких торпедных катеров атаковали наш катер, стремясь его отрезать от моря и прижать к берегу.

Катер МО-239 сам атаковал торпедные катера и вступил в бой с ними. Один против шести. В результате боя он уничтожил два немецких торпедных катера. Остальные катера противника вышли из боя под прикрытием дымзавесы и скрылись.

Катер МО-239 военкома СУС не снял. Полковой комиссар Биленко, оказывается, ушел раньше на мотоботах Горбунова.

Командование СУС плохо организовало эвакуацию. Наши четыре катера МО и шесть мотоботов, прибывшие на рассвете 20 октября к полуострову Тахкуна, долго ожидали погрузки. В итоге часть мотоботов ушла на Ханко значительно недогруженной, часть перегруженной. Горбунов снимал людей с Тахкуна во время боя. Наши бойцы, стоя по грудь в холодной воде и дожидаясь очереди на посадку, продолжали отстреливаться. Гитлеровская авиация на рассвете утопила один наш мотобот, но без пассажиров. Торпедные катера фашистов пытались перехватить наши МО и мотоботы на переходе в море. Эти атаки были отбиты с помощью наших истребителей, а потом и береговых батарей. Противник потерял при этом несколько катеров.

21 октября в течение всего дня на Ханко приходили с Хийумаа мелкие катера и лодки.

Последней пришла оттуда 22 октября шхуна «Мария», имея на борту всего 60 человек. Многие были ранены. Гитлеровцы 22 октября полностью овладели островом. Мы сумели снять с него всего 570 человек. Мало, очень мало!

Все батареи острова Хийумаа, как и на Сааремаа, были взорваны. Теперь в устье Финского залива остались только наш полуостров и маленький Осмуссаар.

Мы продолжали обороняться, живя под огнем. Снятых с Хийумаа людей распределили по разным частям, старшие командиры ждали первой оказии на Большую землю. А мы усиленно готовились к зиме.

Несколько раз я заставлял командование 8-й бригады провести разведку и захватить «языка». Мы остро нуждались в сведениях о противнике, никто не мог нам в этом помочь, сами должны раздобыть для себя разведданные, а «языка» все нет. Я пригрозил командиру бригады и военкому, что, если в течение двух суток не будет взят хоть один пленный, вызову на перешеек группу матросов-гранинцев с островов — уж они-то «языка» добудут.

Но и такое «воздействие на самолюбие» не помогло — нет пленных, и все. Приказал генералу Дмитриеву вызвать с Хорсена, где отрядом уже командовал капитан Тудер, двадцать краснофлотцев и послать их на передний край обороны бригады.