Ольга Скороходова - Как я воспринимаю, представляю и понимаю окружающий мир

Моя харьковская подруга Н. Д. еще в начале весны приглашала меня погостить у нее летом. Я решила лететь к ней в Харьков, а раз решено — так и сделано: я купила билет и собралась в дорогу. Было воскресенье — теплый, солнечный день в середине августа.

В II часов утра за мной пришла М. Н., чтобы проводить меня в аэропорт и усадить на самолет, при этом М. Н. должна была предупредить экипаж самолета, что я не вижу и не слышу.

Уже в автобусе, направлявшемся в аэропорт, М. Н.. спросила меня:

— Как вы себя чувствуете?

— Хорошо… Мне кажется, что еду провожать кого-то другого, кто должен улететь, а сама я останусь в Москве.

— Неужели? — удивилась М. Н.

— А если вам станет страшно в самолете, тогда как же?

— Как-нибудь обойдется… Ведь я не одна буду в самолете, там же будут люди.

Сознаюсь, что этот разговор до некоторой степени встревожил меня: раньше я старалась не думать о том, как буду себя чувствовать в самолете, но теперь уже нельзя было не думать, а думая о предстоящем полете, я начала слегка волноваться. Между тем М. Н. не унималась и продолжала начатый разговор:

— Если случится авария, вам дадут парашют и выброситесь из самолета…

Я перебила:

— Куда же это я выброшусь?.. Вдруг упаду в реку или на деревья и, зацепившись парашютом за ветки, повисну на них… И не буду знать, где я нахожусь…

— Вы только не забудьте открыть парашют, когда выброситесь, — наставляла меня М. Н.

— Вы думаете, я буду помнить о том, что нужно раскрыть парашют?.. Да я так перепугаюсь, если выброшусь из самолета, что обо всем на свете забуду.

— Нет, об этом нельзя забывать…

— Да хорошо, хватит говорить об этом, вы только напрасно меня расстраиваете… Никакой аварии не будет: погода хорошая…

Утром, собираясь в дорогу, я очень спешила сделать все необходимое по хозяйству, а главное — собственноручно накормить и напоить котенка; поэтому сама осталась без завтрака. Подъезжая к аэропорту, я ощутила такой аппетит, что решила подкрепиться в ресторане аэропорта. До отправки самолета у нас еще было достаточно времени. Мы сдали на хранение вещи и отправились в ресторан.

Здесь я была впервые. Не обращая внимания на публику, М. Н. прошла со мной по ресторану, показывая мне незанятые столики, покрытые белоснежными скатертями (как сказала М. Н.), на которых стояли сверкающие бокалы различной величины, приборы с горчицей и солонки. Под ногами я ощущала так старательно натертый пол, что могла бы с большим успехом поскользнуться и упасть, если бы меня сопровождала менее опытная спутница.

— Здесь так красиво, так все блестит! — восхищалась М. Н. Вдоволь налюбовавшись комфортабельным рестораном, мы заняли один из свободных столиков и заказали обед. Во время обеда М. Н. сказала мне, что за соседним столиком сидит какой-то гражданин и пристально смотрит на меня. Я спросила:

— Скажите, он в форме летчика?

— Нет, а что?

— Вы говорили, что здесь есть летчики. Я подумала о том, что здесь случайно может находиться сын А. И. — ведь он тоже летчик.

— Нет, этот, который смотрит на вас, в гражданском костюме… Пока мы находились в ресторане, я все время думала о том, что могу случайно встретить сына моей бывшей учительницы А. И. — летчика С. М. К.

В ресторане мы задержались, потому что ждали официантку, чтобы уплатить за обед, и чуть не опоздали на посадку. Подбежали к самолету в последнюю минуту. Раньше я, как ни пыталась, не могла по-настоящему представить, каким образом люди попадают на самолет: по трапу, как это бывает на пароходе, или же каким-то иным способом? Очень ли высоко нужно подниматься для того, чтобы попасть в самолет?

Приблизившись к самолету, М. Н. сделала рукой условное движение, которое означало, что мне придется подняться на ступеньки. Вслед за М. Н. я стала подниматься вверх, прошла несколько ступенек и очутилась у входа в самолет. Перешагнув через порог дверцы самолета, я ощутила под ногами толстый, мягкий ковер. Это обстоятельство чрезвычайно удивило меня, и я подумала не без удовольствия: «Вот как! Здесь даже ковер, а я думала, что сразу ступлю на железный пол».

Мне очень хотелось сейчас же осмотреть весь самолет, чтобы потом я могла его представлять таким, каков он есть в действительности. Да не только представлять, но и рассказать о самолете и его внутреннем устройстве своим незрячим друзьям. Но, к сожалению, нельзя было медлить ни одной секунды: М. Н. спешила усадить меня на мое место и выйти из самолета. Она подвела меня к большому мягкому креслу и, усадив, торопливо сказала:

— Вот, возле вас даже окно. Я протянула руку в правую сторону и обнаружила стекло и прикрывавшую его занавесочку. В этот момент кто-то взял меня за руку и «произнес» дактилологией: «Оля, здравствуйте!»

Я почувствовала прикосновение мужской руки.

От удивления я даже не ответила на приветствие заговорившего, со мной, ибо кто же мог в самолете «говорить» со мной при помощи ручной азбуки. Я обратилась к М. Н.:

— Кто это?

— Не узнали? Это С. М. К… Оставляю вас на его попечение… Бегу… До свидания!

М. Н. ушла, а ко мне подошел С. М.

— Я вас везу, — сказал С. М. — Сейчас мы поднимемся, — и он ушел в свою кабинку.

Итак, судьбе было угодно, чтобы я свой первый полет совершила на том самолете, который вел С. М. К., хорошо знакомый мне летчик, и притом товарищ детства, с которым мы не однажды проказничали вместе. Его мать работала тогда педагогом в клинике для слепоглухонемых детей, где воспитывалась и я…

Я поудобнее уселась в кресло и приготовилась набраться впечатлений о том, что я в состоянии была ощутить и воспринять. Прошло примерно с полминуты, я вдруг ощутила, что самолет дрогнул и плавно покатился по ровной дороге. Спустя некоторое время самолет как будто легко подпрыгнул вверх, и я без малейшего страха, а наоборот, с чрезвычайным любопытством по вибрациям ощутила, что самолет отделился от земли и постепенно набирает высоту.

В этот достопримечательный и памятный для меня миг я чувствовала себя отлично как физически, так и нравственно. Даже мое сердце, за которое я чуточку побаивалась, билось ровно и спокойно, как будто бы я ехала по земле в хорошей автомашине. А между тем, когда я еще по дороге в аэропорт пыталась представить себе этот «страшный» момент отрыва от земли, мне почему-то оказалось, что я непременно испугаюсь, когда самолет «взмоет вверх», что я буду испытывать сильное сердцебиение и, чего доброго, мне, пожалуй, сделается дурно… На самом деле, ничего страшного не случилось: самолет плавно набирал высоту, а набрав ее, пошел вперед, набирая скорость и время от времени «ныряя» вниз, когда попадал в воздушные ямы. Я продолжала чувствовать себя настолько хорошо, что мне порой казалось, будто меня обманули: посадили не в самолет, а в какую-то другую машину, которая очень быстро мчится по асфальтированному шоссе, то подпрыгивая, то мягко припадая к земле на своих каких-то особенных эластичных рессорах. Словом, если бы я не знала о том, что нахожусь в самолете, я была бы уверена, что еду по земле, а не лечу над нею, настолько этот полет не соответствовал тому, как я представляла на основании прочитанного состояние человека и его ощущения в то время, когда он находится высоко над землей в летящем самолете.