Курт Мейер - Немецкие гренадеры. Воспоминания генерала СС. 1939-1945

Потери противника были значительно большими. По словам генерал-полковника Мела Гордона, 27-й канадский танковый полк потерял 28 «Шерманов», а гайлендеры (горцы) Северной Новой Шотландии в целом потеряли 245 человек: убитыми, ранеными и взятыми в плен. Атака 25-го гренадерского моторизованного полка СС остановила наступление противника на Кан. К сожалению, продолжить наше наступление 7 июня было нельзя.

Продуманная совместная атака 12-й и 21-й танковых дивизий 7 июня наверняка была бы успешной и плацдарм к северу от Кана был бы сокрушен, если бы проведение этой атаки было отдано в руки умелым командирам соединений. Однако эти дивизии придерживали в тылу, и их можно было задействовать только после того, как это санкционирует Верховное командование вермахта. Обе дивизии могли бы действовать вместе к северу от Кана уже 6 июня.

В течение ночи 26-й гренадерский моторизованный полк прибыл на свой участок. Угроза нашим флангам, наконец, миновала.

1-й батальон 26-го гренадерского моторизованного полка СС был остановлен, когда атаковал Норре и не смог наступать дальше. Атака 1-й роты этого полка на правом берегу реки Мю, которая должна была установить контакт с 25-м гренадерским моторизованным полком СС, захлебнулась под фланговым огнем из Норре.

Атака 2-го батальона 26-го гренадерского моторизованного полка СС привела к окружению и уничтожению трех рот «Королевских Виннипегских стрелков» в Пютоан-Бессен. Из 9-й канадской бригады канадскому полку из Новой Шотландии поступил приказ контратаковать. Неся тяжелые потери, он потеснил 2-й батальон 26-го гренадерского моторизованного полка СС на позицию южнее Пютоан-Бессен. 3-й батальон 26-го гренадерского моторизованного полка СС занимал оборонительные позиции вдоль железнодорожной насыпи у Бронье.

Учебная танковая дивизия под командованием генерал– лейтенанта Байерлина прибыла на фронт у Тийи 8 июня. Дивизия уже понесла большие потери на марше сближения. Более 40 бронемашин, подвозивших горючее, и 90 грузовиков было уничтожено. Пять танков, четыре тягача и четыре самоходных артиллерийских установки также были уничтожены. Это были серьезные потери для соединения, которое еще не вступало в бой.

Вскоре после полуночи ко мне с докладом на командный пункт прибыл оберштурмфюрер СС фон Риббентроп. Фон Риббентроп был ранен в плечо очередью с низколетящего самолета за две недели до высадки союзников; он стоял передо мной с рукой на перевязи. Фон Риббентрон покинул военный госпиталь и искал свою танковую роту. Поскольку я хорошо знал этого офицера по прежним боевым операциям, то не сделал ничего, чтобы отправить его обратно в госпиталь.

В течение ночи я побывал в батальонах и проверил отдельные позиции рот. Я остолбенел от позитивного настроя и боевого духа моих молодых солдат. Мы, старые воины, были, честно говоря, под сильным впечатлением от того, что произошло за день. Артиллерийский огонь и воздушные налеты противника оказали на нас свое воздействие. Но не на молодых солдат. Для них это было боевое крещение, которого они ожидали. Они знали, что впереди у них еще много трудных дней и недель. Их позиция заслуживала уважения.

Во время осмотра поля боя у Оти и Франквиля были обнаружены важные документы противника. Из первого подбитого вражеского танка были извлечены инструкции по связи.

К вечеру 8 июня канадские машины, шедшие из Пюто, перебирались через заминированный мост на окраине Бронье прямо перед дулами развернутых там наших противотанковых орудий. В результате одна из машин сгорела с пассажирами и экипажем, другая осталась невредимой, но сидевшие в ней старший лейтенант и его водитель были мертвы. В этой машине была обнаружена важная карта. На ней были точно отмечены все позиции противника по обе стороны от реки Орн – со всеми подробностями, вплоть до отдельных позиций минометов и пулеметов. Вместо фактических названий населенных пунктов и особенностей местности на карте использовались названия животных, которые начинались с такой же буквы. Например, река Орн была названа Ориноко. На карте была помечена местность, непроходимая для танков.

У мертвого капитана был найден блокнот с пометками, касающимися приказа на ведение боевых действий после высадки. В блокноте содержалась также информация относительно проведения боевых операций и правил, касающихся использования гражданского населения.

Коды позывных сигналов, находившиеся среди захваченных документов, использовались противником более двух дней, что позволило нашему взводу радиотехнической разведки перехватывать и оценивать поступающие сигналы.

8 июня во второй половине дня я вместе с командиром дивизии объехал участок 25-го полка, а затем побывал в 1-м батальоне 26-го полка. На хвосте у нас постоянно висели низколетящие самолеты. Я был рад доставить своего командира обратно на командный пункт в целости и сохранности. Затем 25-й гренадерский моторизованный полк СС получил приказ поддержать 1-й батальон 26-го гренадерского моторизованного полка СС, нанеся удар по Бретвиль-ле– Оржуйоз с востока. К его атаке должна была подключиться недавно прибывшая танковая рота 1-го батальона 12-го танкового полка СС и 15-я разведрота 25-го гренадерского моторизованного полка СС. Атака была запланирована на следующую ночь. Дневные атаки стали невозможны из-за господства в воздухе авиации союзников.

Наши танки T-V «Пантера» выдвинулись из Кана к Франквилю к линии фронта незадолго до наступления ночи. Из– за этого они продвигались к месту сосредоточения медленно. Командиры танков были кратко, но подробно проинструктированы; командиры рот и взводов до наступления вечера изучили местность и знали каждую ее складку. Танковая рота заняла позицию для наступления клином. Разведка села в свои бронемашины. Я обходил боевые машины одну за другой, чтобы сказать несколько слов ободрения юным солдатам.

Командир роты фон Бюттнер, мой адъютант в течение многих лет, вдруг напомнил мне об обещании, данном мной 15-й разведроте 25-го гренадерского моторизованного полка СС во время боевой учебы в Бельгии. В то время я говорил роте: «Ребята, разведывательная рота всегда идет впереди полка. На вас ложится огромная ответственность. Обещаю вам, что буду с вами, чтобы быть свидетелем вашего боевого крещения». Это время наступило; рота шла к своему боевому крещению. Следовательно, я должен сопровождать ее.

Мой старый друг и товарищ Гельмут Бельке приехал на мотоцикле с коляской. Он неизменно был рядом со мной в качестве посыльного, командира отделения и командира взвода с 1939 года. Он сопровождал меня на всех полях сражений. В коляске был доктор Штиф. Я прыгнул на заднее сиденье и велел Гельмуту ехать к дороге Кан – Байё. Справа от нас ревели двигатели танков. Танкисты взобрались на свои боевые машины и скрылись в башнях танков. Молодые солдаты ждали меня. Они хлопали друг друга по спине и, вероятно, вспоминали мое обещание. Они указывали на мой мотоцикл и крутили головой. Мой «транспорт», похоже, вызывал у них некоторое беспокойство.