Курт Мейер - Немецкие гренадеры. Воспоминания генерала СС. 1939-1945

После того как противнику не удалось расширить плацдарм на реке Одон и прорваться к реке Орн, провалилась и его атака с запада с целью захвата аэродрома. Поэтому мы решили, что теперь он попытается разбить краеугольный камень германской обороны фронтальной атакой, после чего прорваться в глубь территории Нормандии. Мы приготовились к решительному сражению за Кан.

После посещения за последние несколько дней всех частей на их позициях и обстоятельного разговора с рядовым, унтер-офицерским и офицерским личным составом по поводу продолжающейся обороны Кана я уверился в том, что город станет гробницей для нашей бравой дивизии. Оборона города дальше была невозможна. Соотношение сил было слишком неравным. Ослабленные силы немцев были не в состоянии держать здесь оборону на значительную глубину, под рукой не было готовых к бою резервов.

Из дивизии в штаб корпуса было передано тревожное недвусмысленное послание. В нем говорилось, что измотанных сил дивизии недостаточно для того, чтобы удерживать территорию, отражая удары значительно превосходящих сил противника. Однако корпус не мог выделить в наше распоряжение никаких дополнительных сил.

Мы сделали все необходимые приготовления для того, чтобы встретить ожидавшуюся атаку противника как можно более эффективно, но у нас не было ответа на вопрос, что произойдет, если в тыл дивизии будет сброшен воздушный десант, который войдет в незащищенную часть города.

В дивизии были уверены, что наступление на Кан начнется с воздушно-десантной операции к югу от города при одновременном наступлении с Одонского плацдарма через Орн в направлении дороги Кан – Фалез. Прорыв германской линии фронта на всю глубину предотвратить было невозможно, и тогда дорога в Париж будет открыта.

Вечером 7 июля мы поняли, что следующие двадцать четыре часа решат судьбу Кана. Около 500 британских бомбардировщиков «Ланкастер» и «Галифакс» поздно вечером сбросили 2500 тонн бомб на северные окраины города. Из боевых порядков самолетов незначительное их количество было сбито огнем наших зениток, но и о потерях с нашей стороны не сообщалось. Боевые части от бомбардировки почти не пострадали. Однако улицы Кана были загромождены и опять, как это ни ужасно, в жертву было принесено гражданское население. Госпитали были переполнены. Здесь следует сказать, что между германскими войсками и местным французским населением были налажены отношения дружбы и взаимопомощи. До сих пор со стороны французов не было никаких проявлений вражды или злобы. Они в смятении смотрели на развалины своих домов и качали головой, не в состоянии постичь того факта, что их город разрушен. Они знали, что в тот день, как и 6 июня, в городской черте не было ни одной немецкой воинской части. Во время всех боев нашим воинским частям не нужно было выделять ни одного солдата для поддержания безопасности в городе. Французы сами позаботились о поддержании здесь дисциплины и порядка.

Налет английской авиации казался прелюдией к основному штурму. Все, до каждого последнего солдата, были наготове. Артиллерия ожидала приказа открыть заградительный огонь, прикрыв наши позиции. Телефоны молчали. Мы напряженно вглядывались в темноту ночи и ждали появления вражеской пехоты и танков, чтобы открыть огонь. Проходили минуты, а тишину ничто не нарушало. Это было непонятно, но это было так. Союзники не предпринимали никаких попыток использовать результаты своих разрушительных бомбардировок.

Я снова встретился с командирами, чтобы лично убедиться в эффекте, произведенном авианалетами «Ланкастеров» и «Галифаксов», и, пораженный, обнаружил, что переоценил их воздействие на моральный дух наших воинов гораздо больше. В войсках больше ненавидели штурмовки истребителей, чем массированные бомбардировки неуклюжих монстров. В самом деле, линия фронта была так скудно заполнена нашими войсками, что бомбардировка по площадям не смогла причинить им большого вреда. 2500 тонн бомб смогли лишь опрокинуть несколько самоходных артиллерийских установок.

Войска ожидали большой атаки и готовились к неизбежному. Мы не питали ложных надежд на исход сражения. Когда забрезжил рассвет, я, обуреваемый дурными предчувствиями, ждал наступления трудного дня. Хуберт Мейер заснул за столом с разложенной на нем картой. Каким чудесным начальником штаба оказался этот мой товарищ!

Артиллерийский огонь невероятной интенсивности, как наземных, так и морских сил, обрушился на линию фронта 12-й танковой дивизии СС. Наше подземелье тряхнуло по всем его углам. Штукатурка и пыль засыпали освещенную светом свечи карту. Наша артиллерия и реактивные шестиствольные минометы в последний раз открыли заградительный огонь. Мы изо дня в день с трудом «доставали» боеприпасы, стараясь оказать возможно более ощутимую помощь нашей пехоте, ведущей тяжелые бои. Истребители противника штурмовали с воздуха наши артиллерийские позиции и атаковали каждую машину на дорогах. Мосты на реке Орн также подвергались непрерывным атакам авиации.

Поступили первые донесения. Все наши батальоны вели тяжелые оборонительные бои. Противник атаковал по всему фронту при сильной поддержке танков. Наш сосед справа, 16-я авиаполевая дивизия (эти дивизии до 31 октября 1943 года организационно входили в состав ВВС. С 1 ноября 1943 года были переданы в состав сухопутных войск. – Ред.), не подходила для выполнения возложенной на нее задачи. Она была потрепана возобновившимися бомбардировками, и воля дивизии к сопротивлению была сломлена под тяжестью наступательной мощи врага. 3-я британская пехотная дивизия прорвала позиции 16-й авиаполевой дивизии и вскоре стала угрожать глубоким прорывом и охватом фланга нашей дивизии.

Участок обороны нашей дивизии защищали четыре наполовину выбитых батальона, в то время как противник атаковал здесь частями 59-й британской и 3-й канадской дивизий, усиленных танковыми бригадами.

Главный удар, похоже, наносился на участке 1-го батальона 25-го гренадерского моторизованного полка силами 59-й пехотной дивизии. Более того, этот батальон подвергся атаке и подразделений 3-й канадской пехотной дивизии. Уже в течение первого часа боя батальон потерял почти всех своих ротных командиров. Штурмбаннфюрер СС Вальдмюллер, батальонный командир, находился среди солдат своего подразделения и был сердцем его сопротивления. 1-я рота 25-го гренадерского моторизованного полка прикрывала правый фланг, и ее огонь опрокидывал всякую возможность сравнительно легкого наступления 3-й канадской пехотной дивизии на участок обреченной 16-й авиаполевой дивизии.

Доблестный 1-й батальон 25-го гренадерского моторизованного полка стоял на поле боя как волнорез в бушующем море. Оставаясь, несмотря на огромное превосходство противника в живой силе и технике непоколебимым, он отражал все атаки. Противник в ходе этого первого штурма смять батальон не смог.