Курт Мейер - Немецкие гренадеры. Воспоминания генерала СС. 1939-1945

Развертывание сил канадцев, казалось бы, гарантировало им нейтрализацию германского восточного фланга в Нормандии. Слова Крерара оправдывались. Однако бог войны рассудил иначе. Несмотря на огромную концентрацию боевой техники, победа оставалась за людьми. Наступающие танковые колонны были остановлены германскими солдатами, которые не боялись смотреть смерти в лицо. Цель II канадского корпуса была достигнута на восемь дней позднее, чем планировалось. Развалины Фалеза попали руки канадцев только 16 апреля.

Как все выглядело на стороне немцев 7 августа? Семи главным соединениям союзников из нескольких сот танков и сотен тяжелых бомбардировщиков и истребителей– штурмовиков противостояла 89-я пехотная дивизия. У этой дивизии не было ни танков, ни тяжелых противотанковых орудий или мобильных резервов. Артиллерия была на конской тяге и могла быть легко нейтрализована. Восточнее Орна находились (и, в случае кризиса, могли поддержать 89-ю дивизию) лишь две боевые группы 12-й танковой дивизии СС. Однако боевая группа Краузе 7 авугста была задействована в атаке на плацдарм у Тюри-Аркура и оказалась примерно в двадцати километрах в стороне от района канадского наступления. В 12-й танковой дивизии, вместе со 101-м тяжелым танковым батальоном СС, батальоном I танкового корпуса СС, состоявшим из «Тигров», оставалось около пятидесяти танков и ничего больше. Более того, другое наше пехотное соединение в районе, 85-я пехотная дивизия, было еще на марше. Его передовые подразделения достигли только района Трена. Ожидать ввода дивизии в бой можно было самое раннее 10 августа.

Вслед за моим возвращением из района Тюри-Аркура в штаб корпуса было направлено пространное донесение об обстановке. Оно настоятельно предостерегало от отвода последних танков на юг Кана. В своем донесении я доказывал также необходимость того, чтобы две мои боевые группы были развернуты в нужном направлении.

Беспрерывные бомбардировки и грохот к северу от Бретвиля, начавшиеся незадолго до полуночи, говорили о начале ожидавшегося наступления союзников. На позиции 89-й пехотной дивизии обрушились мощные атаки с воздуха. Небо озарилось вспышками взрывов. Фронт был в огне!

Первые бомбы автоматически сработали как сигнал тревоги для наших частей. Разведывательные подразделения дивизии двинулись на север, пытаясь связаться с ведущими бои частями 89-й пехотной дивизии. Час за часом проходил в томительном ожидании наступающего дня. Грохот разрывов бомб, сброшенных с вражеских бомбардировщиков, напоминавший удары гигантского молота, говорил нам больше чем кто бы то ни было. Не могло быть и речи о том, чтобы убежать от этого адского огня; ад разверзся, чтобы поглотить наших солдат.

Еще до наступления светлого времени суток я с несколькими связными на мотоциклах помчался в Бретвиль, чтобы получить общее представление о том, что произошло. Какие– то секунды я наслаждался зеленью леса и думал о неделях, которые мы проводили на этих спокойных лесных дорогах в 1942 году во время доукомплектования дивизии. Шум фронта вернул меня к действительности. Смерть и разрушения не способствовали воспоминаниям о счастливых временах; громыхание битвы звучало как глухой грохот барабанов разрушения. Не было слышно звуков фанфар, возвещающих о победе.

В Урвиле я поговорил с Мёнке и получил первые донесения о событиях ночи. Позиции 89-й пехотной дивизии были захвачены противником; дивизия фактически уничтожена. Все еще сражались несколько опорных пунктов; они были как островки в водовороте битвы, то и дело оказывая атакующим канадцам горячий прием.

С частями на передовой не было связи, и остававшиеся очаги сопротивления сражались, предоставленные самим себе. Оборонявшиеся должны были полагаться теперь только на свои собственные силы. Наши храбрые солдаты стояли, как скалы, под железным потоком канадской танковой армады и снова и снова заставляли ее останавливаться.

Большой удачей было то, что я знал эту местность во всех деталях. Я был тут со своим разведывательным батальоном осенью 1942 года, и мы провели множество учебных занятий. Поэтому я знал, что возвышенность у Потиньи господствовала над местностью, а река Лезон была естественной преградой для танков. Атаку канадцев нужно было остановить к северу от Потиньи, иначе судьба наших 7-й и 5-й армий будет предрешена. Я двинулся в направлении Бретвиль-сюр-Лез с явным намерением удерживать рубеж реки Лезон.

Бретвиль стал непроходим. Улицы были завалены обломками разрушенных взрывами бомб домов. Чтобы добраться до Синто, мы поехали через открытые поля. Синто был довольно большим населенным пунктом и располагался так, что через него проходила дорога Кан – Фалез. На главной улице практически не было никакого движения. Да и кто бы стал сейчас ездить по ней? 89-я пехотная дивизия находилась к северу от Синто. Оттуда и на юг до Фалеза в нашей обороне образовалась огромная брешь. Цель союзников, район к которому они так рьяно стремились, простирался перед ними, никем не обороняемый и никем не занятый.

У Синто я нашел взвод истребителей танков из боевой группы Вальдмюллера. Проявив благоразумие, Вальдмюллер в течение ночи сменил место дислокации взвода, поскольку прежнее место дислокации подвергалось артобстрелу.

Я не верил своим глазам. Группы немецких солдат в панике бежали на юг по обе стороны дороги Кан – Фалез. Я впервые за эти долгие годы ужасной войны видел бегущих германских солдат. Они ни на что не обращали внимания. Они прошли через адский огонь и бежали, спотыкаясь, мимо нас с глазами, полными ужаса. Я изумленно смотрел на никем не руководимые группы военнослужащих. Моя форма прилипла к телу; огромное бремя ответственности, которое я вдруг ощутил, заставило меня обливаться потом. Я вдруг осознал, что судьба Фалеза и двух наших армий зависит от моего решения.

Я стоял в «Фольксвагене» и ехал в направлении Кана. Я видел все больше и больше деморализованных солдат, бегущих в южном направлении. Я безуспешно пытался стабилизировать разваливающийся фронт. Ужасающие бомбардировки лишали присутствия духа части 89-й пехотной дивизии. Снаряды падали на дорогу, опустошая ее. Отход мог продолжаться только по обе стороны дороги. Я выпрыгнул из машины и стоял один посреди дороги.

Я медленно подъехал к фронту и обратился к бегущим солдатам. Они опешили и остановились. Они смотрели на меня недоверчиво, удивляясь, что я стою на дороге, вооруженный одним только карабином. Молодые солдаты, вероятно, подумали, что я свихнулся. Но потом они узнали меня, развернулись и стали махать своим товарищам, призывая их организовать оборону вокруг Синто. Его нужно было удерживать любой ценой, чтобы выиграть время для подхода оперативных групп; скорость была императивом.