Франц Куровски - Немецкая мотопехота. Боевые действия на Восточном и Западном фронтах. 1941-1945

Брауншвейгский крест за заслуги 2-го и 1-го классов

Гамбургский «Ганзейский крест»

Рыцарский крест королевского придворного ордена Гогенцоллернов с мечами

Награды Второй мировой войны:

Пряжки к Железным крестам 2-го и 1-го классов

Рыцарский крест Железного креста (14 мая 1941 года)

Благодарственный адрес Верховного командования сухопутных сил

Знак за ранение

Болгарский орден «За отвагу»

Почетный знак болгарской пехоты

Штурмовой знак

Итальянская серебряная медаль «За отвагу»

Золотой Немецкий крест

На южной границе долины реки Каменки с 1 декабря 1942 года располагались позиции 13-й танковой дивизии, незадолго до этого образованной из 13-й пехотной моторизованной дивизии.

В стрелковой ячейке у пулемета залег его расчет – три обер-ефрейтора штабной роты 93-го мотострелкового полка. Старшим расчета был обер-ефрейтор Рудольф Браше; вторым и третьим номерами – обер-ефрейторы Рихард Гамбиц и Вильгельм Грунге. Они представляли собой типичный пулеметный расчет, который был создан в ходе войны.

– Что-то мне здесь не особенно нравится, Руди!

Рихард Гамбиц имел в виду каменную стену кирпичного завода, рядом с которым и расположилась штабная рота под командованием капитана Кумма.

Восточнее устроились другие роты полка, который занял позицию на берегу реки Миус рядом с поселком Покровское.

– Надеюсь, мы тут задержимся, Рихард, – не согласился с ним Браше. – После восьмидесятикилометрового отступления в этом месте неплохо бы перезимовать. На кирпичном заводе будет тепло.

– Мы могли бы запустить одну печь и греться у нее, – вмешался в разговор и громадный пруссак Грунге.

Все трое были расчетом пулеметного гнезда, которое было оборудовано под насыпанной у стены кучи еще не обожженных кирпичей. Термометр показывал двадцать два градуса мороза.

– Вон идет фельдфебель Вегенер! – предупредил своих подчиненных унтер-офицер Лауперт.

– С четырьмя солдатами из группы управления ротой, – добавил Грунге.

Не доходя нескольких метров до пулеметного гнезда, группа остановилась и окликнула старшего наряда. Когда унтер-офицер Лауперт, переговорив, вернулся к пулеметному расчету, он многозначительно ухмыльнулся и сказал:

– Господа, похоже, нам с вами придется взглянуть, как выглядит этот кирпичный завод изнутри…

– Это значит…

– Это значит, что нам с вами предстоит пробраться к печи для обжига известняка и разведать, есть ли там иваны. Печь для обжига кирпича прикроет нас с фланга, и мы сможем незаметно выйти к Миусу.

Не тратя понапрасну слов, унтер-офицер Лауперт стал готовить группу к разведывательной вылазке. Когда сгустился вечерний сумрак декабрьского дня, они двинулись в путь. Держа пулемет на изготовку, Браше пробирался за полуразрушенными складами к южной части обжиговой печи. Под ногами солдат скрипел снег. За спиной у него раздавалось хриплое дыхание его товарищей. Через некоторое время они подошли к длинному зданию для сушки кирпичей. Кирпичное крошево противно хрустело под подошвами сапог, красноватая пыль поднялась в воздух. Сердце у Браше тревожно колотилось, подступая к горлу.

Впереди раздался какой-то шорох. Трое пулеметчиков замерли на месте, не смея ступить ни шагу. Из-под кучи хлама появилась небольшая тень: кошка! Увидев людей, она мяукнула, прыгнула в сторону и пропала в темноте.

– Вперед! – прошептал унтер-офицер Лауперт, который между тем продвинулся вперед и теперь шел во главе группы. – Не отставать!

Они обогнули сушилку для кирпичей и за ее торцом увидели кольцевую обжиговую печь. Повинуясь негромкой команде, они приблизились к ее фундаменту и перебрались через гору битых кирпичей. И тут же Лауперт и Браше увидели впереди знакомые бесформенные силуэты людей в маскхалатах, один из которых чиркнул в этот момент спичкой.

– Пулемет к бою! – приказал Лауперт. – Кнайсель с другой «пушкой» – правее!

Оба пулемета были тут же установлены и изготовлены к бою. Неподалеку справа внезапно с грохотом обрушилась сложенная из кирпичей стена. Крутое немецкое проклятие повисло в воздухе, и красноармейцы схватились за оружие.

Из пролета кольцевой печи выскочили еще несколько советских солдат.

Заработал пулемет Кнайселя. От кольцевой печи ему ответили 72-зарядные пистолеты-пулеметы [12]русских солдат. Пули рвали дерево и крошили кирпич. Браше выпустил из своего оружия длинную очередь. Внезапно вспыхнув, в него уперся длинный бело-голубой луч прожектора.

Обер-ефрейтор перекатился направо и вместе с пулеметом успел спрятаться за склад с кирпичом. Поднялась туча пыли, кирпичная крошка трещала и скрипела под ногами. Забросив массивный ручной пулемет за спину, он вместе с товарищами скрылся в каком-то боковом проходе. Прижимаясь к земле, они поползли вглубь.

Огонь неприятеля из проема кольцевой печи усилился. Кнайсель отвечал им из своего пулемета.

– Нам надо обойти их! – крикнул Браше своим товарищам.

Всем составом пулеметного расчета, задыхаясь, добежали до конца цеха и уже хотели было выйти к кольцевой печи, как вдруг услышали топот множества ног, обутых в валенки, владельцы которых приближались к ним со стороны дымовой трубы и конторы директора завода. Пулеметчики бросились на пол, и Браше изготовил пулемет к стрельбе, развернув его туда, откуда должны были появиться люди. Из темноты слышались голоса, кто-то громко отдавал приказы.

Браше открыл огонь, поводя стволом пулемета слева направо. Шаги затихли, неясные фигуры врагов попадали на пол. Упали и взорвались несколько ручных гранат…

– В укрытие! – крикнул Браше своим друзьям.

Через несколько мгновений враги побежали дальше, спеша на помощь своим товарищам у кольцевой печи.

Пулемет Браше заработал снова. Гамбиц подавал патронную ленту. Грунге стрелял из трофейного автомата. Прямо перед ним в снег шлепнулась ручная граната. Не растерявшись, он мгновенно протянул руку, схватил дьявольское яйцо и швырнул его обратно.

Граната взорвалась, не пролетев и двух метров, почти оглушив Грунге. Но ее осколки, миновав ефрейтора, прошли выше него, лишь один срикошетировал от его стальной каски.

– Гранаты! – крикнул Гамбиц, свинчивая колпачок [13].

Секунда выжидания – и смертоносный снаряд, кувыркаясь, полетел в сторону врага.

– Перебежками вперед! – скомандовал Браше.

Они вскочили и бросились вперед по протоптанной тропинке, которая шла меж высоких сугробов. Теперь они приближались к печи для обжига известняка с другого направления. На бегу они увидели пламя, вырывающееся из дула пулемета Максима, который стрелял с кучи битых кирпичей. Навстречу им ударили автоматные очереди русских, и они бросились в снег.