Эрнест Джонс - Жизнь и творения Зигмунда Фрейда

В ответ на это письмо во время их встречи в субботу в его доме Марта подарила ему кольцо, которое ранее было передано ей ее матерью. Оно было для нее велико, а Фрейд носил его на своем мизинце. Вскоре он заказал для нее точно такое же кольцо, только меньшего размера, так как боялся, что в ее семье заметят пропажу.

Спустя месяц он написал ей следующее письмо:

Сейчас у меня к тебе трагически серьезный вопрос. Ответь мне честно и искренно, не любила ли ты меня меньше в 11 часов в прошлый четверг, или в тот момент ощущала ко мне раздражительность больше обычного, или, возможно, была, как поется в песне, «неверна» мне [47] * Эйхендорф. Песнь о разбитом колечке. . К чему такие церемонные и вроде бы неумные вопросы? Просто появилась возможность покончить с предрассудками. В тот момент, о котором я спрашиваю тебя в письме, мое кольцо разбилось в том месте, куда вставлена жемчужина. Должен признаться, что мое сердце не испытало скорби, я не был охвачен тяжелыми предчувствиями, что наша помолвка ни к чему хорошему не приведет, а также не испытал никакого тяжкого подозрения, что в тот момент ты как раз пыталась забыть обо мне. Все это ощутил бы чувствительный человек, но моей единственной мыслью было, что следует починить кольцо и что трудно избежать подобных инцидентов.

Это случилось, когда знакомый хирург пытался помочь Фрейду справиться с ангиной; из-за острой боли Фрейд ударил костяшками пальцев по столу. А в этот самый момент Марта занималась не чем иным, как поеданием куска пирога. Довольно достоверно известно, что во время очередной ангины это кольцо опять разбилось, и на этот раз жемчужина была потеряна. Спустя год Марта подарила ему новое кольцо, также с жемчужиной. Фрейд же смог купить ей обручальное кольцо лишь в декабре 1883 года (это было довольно обыкновенное кольцо с гранатом).

Дата решающей субботы, с которой они считали себя помолвленными, 17 июня, была той датой, которую они никогда не забыли. В течение нескольких лет они отмечали 17-е число каждого месяца, но с февраля 1885 года эта дата больше не упоминается в их письмах.

Тем временем приходилось принимать тщательные меры предосторожности для того, чтобы об их помолвке никто не узнал. Множество конвертов адресовалось Марте от имени одного из ее старых друзей, Фрица Вале, чьи письма, по всей видимости, не должны были возбудить подозрений, так как он сам был помолвлен, но в правом верхнем углу на обратной стороне конверта стояла буква «М», указывающая, от кого в действительности они шли. Ее письма приходили к Фрейду не на домашний адрес, а на адрес одного из коллег Фрейда по Институту Брюкке.

С начала их знакомства личность Фрейда наверняка произвела на Марту впечатление, тем более что, к удовольствию Фрейда, она нашла его похожим на своего отца. Начиная с этого времени и далее из ее писем видно, что она преданно и глубоко его любила. Однако долгое время Фрейд был склонен сомневаться в ее любви и до конца помолвки укорял ее за то, что он называл primum falsum (главной ложью) их отношений, — что он влюбился в нее на девять месяцев раньше, чем она в него, что она относилась к нему благосклонно вопреки своим склонностям и что ему пришлось пережить ужасное время, когда она пыталась любить его, но не могла. Единственная правда во всем этом заключается, по-видимому, в том, что ее чувству потребовалось больше времени, чтобы принять ту форму страсти, которая вспыхнула в нем с первого момента их встречи (но Фрейда трудно было переубедить в чем-либо). В письме от 9 апреля 1884 года он ссылается на это как на единственную несправедливость, которую она совершила по отношению к нему, но два года спустя признает, что большинство девушек говорят «да», не будучи на самом деле влюбленными; любовь обычно приходит позднее.

Отношение Фрейда к своей возлюбленной было очень далеко от простого влечения. Это была настоящая grande passion (великая страсть). Ему пришлось испытать на себе всю силу страшного могущества любви, со всеми ее восторгами, слезами и мучениями. Она возбудила все страсти, на которые была способна его сильная натура. Если пламенное ученичество в любви давало когда-либо человеку право авторитетно рассуждать о любви, так этим человеком был Фрейд.

После очередного свидания он начинал сомневаться в своем счастье, боясь проснуться от блаженного сна. Однако вскоре Фрейд решает покончить со всеми сомнениями, он спрашивает себя, почему он не может хоть раз в жизни иметь больше, чем заслуживает.

Характерное отвращение Фрейда к компромиссам, уверткам и полумерам относительно действительной правды в полной мере проявило себя в этом самом большом эмоциональном переживании в его жизни. Их взаимоотношения должны были стать полностью совершенными; никакая неясность не допускалась. Временами казалось, что его целью было скорее соединение, нежели союз. Но он понимал, что эта цель непременно должна была натолкнуться на стену, воздвигнутую Мартой, которая, несмотря на доброту и любезность, не была образцом уступчивого послушания. Всего лишь неделю спустя после расставания появился первый слабый намек на его намерение вылепить из нее свой совершенный образ, но этому его желанию никогда не дано было осуществиться. Укоряя его за один экстравагантный подарок, она твердо сказала: «Ты не должен этого делать». Это привело к немедленным самоупрекам Фрейда за данный поступок.

Однако вскоре появились намного более серьезные причины для беспокойства. Фрейд ревновал Марту к ее двоюродному брату, к которому она питала некогда привязанность. Эта ревность подпитывалась одной из его сестер, довольно злобно сообщавшей ему, какой восторженной была Марта по отношению к некоторым песням, написанным и спетым для нее Максом. Затем Макс привел Фрейда в ярость, заметив, что Марта нуждается в любви, так что без труда найдет себе мужа!

Фрейд всегда мучил себя много больше, чем кто-либо еще. Но после этого эпизода он написал, что вполне покончил с тем настроением, в котором писал ранее, и что ему стыдно за себя.

Я спрашиваю себя, могло ли быть что-либо более нелепое. Завоевав любимейшую девушку, без каких-либо личных заслуг, всего лишь неделю спустя, как тебе хорошо известно, упрекать ее за резкость и мучать своей ревностью… Когда такая девушка, как Марта, любит меня, как могу я опасаться Макса Мейера или легионов Максов Мейеров?.. Все это было выражением моей неловкой, мучащей себя разновидности глубоко укоренившейся любви… Теперь я отряхнул все это с себя как болезнь… Чувство, которое я питал к Максу Мейеру, произошло от моего недоверия к себе, а не к тебе.

Эта мудрость, однако, не долго господствовала над ним.

Вскоре Макс отошел в тень из-за более опасной фигуры. Этим «соперником» являлся на сей раз не посторонний для Фрейда человек, а его близкий друг, Фриц Вале. Макс был музыкантом, а Фриц художником, что вызывало у Фрейда озабоченность. Фрейд имел свое мнение об их способности нравиться барышням, и ему действительно однажды сказали, что Фриц имел репутацию человека, способного увести любую женщину от другого мужчины. «Я полагаю, существует общая враждебность между художниками и теми, кто вовлечен в детали научной работы. Мы знаем, что их искусство дает им ключ к женским сердцам, в то время как мы стоим беспомощными перед этой цитаделью и должны сперва помучиться, пока подберем к ней подходящий ключ».