Эрнест Джонс - Жизнь и творения Зигмунда Фрейда

Фрейд выступил в защиту гипнотизма с присущим ему пылом. Время от времени он делал книжные обзоры для «Wiener Medizinische Wochenschrift» , например, книги Митчелла «Лечение определенных форм неврастении и истерии» и книги Оберштейнера «Неврология». Оба обзора сделаны в 1887 году, а в 1889 году он написал отзыв о книге по гипнотизму Фореля. Именно Форель дал ему ранее рекомендательное письмо к Бернгейму. Он использовал этот случай, чтобы в резкой форме дать отпор Мейнерту, который отозвался о Фрейде как о «всего лишь гипнотизере». Фрейд же утверждал, что является неврологом, готовым лечить всевозможные заболевания методами, наиболее подходящими для лечения этих заболеваний. Что касается едких замечаний Мейнерта на тему гипнотизма, процитированных выше, Фрейд прокомментировал их следующим образом:

Большинство людей вряд ли предполагают, что некий ученый, который в некоторых областях невропатологии достиг значительного опыта и проявил острое понимание [80] * То есть Мейнерт. , по всем другим проблемам проявляет полнейшее непонимание. И конечно, хотя уважение к величию, в особенности к интеллектуальному величию, принадлежит к лучшим свойствам человеческой натуры, но оно должно отходить на второе место, когда речь заходит об уважении к фактам. И не следует стыдиться признать это, когда приходится отбрасывать в сторону всякую надежду на поддержку такого авторитетного ученого в защиту собственного суждения, основанного на изучении фактов.

Однако Фрейд обнаружил, что ему не всегда удается целиком или достаточно глубоко погрузить пациента в гипноз.

Чтобы усовершенствовать технику гипноза, летом 1889 года я поехал в Нанси, где провел несколько недель. Я наблюдал трогательного старика Льебо, когда он работал с бедными женами и детьми рабочих, был свидетелем удивительных экспериментов Бернгейма с больничными пациентами, и на меня произвели сильнейшее впечатление возможности мощных духовных процессов, которые все еще оставались скрытыми от сознания человека. Чтобы иметь возможность обучаться, я уговорил одну из своих пациенток отправиться со мной в Нанси. Это был случай благородной, гениально одаренной истерички, которая попала ко мне, потому что с ней никто ничего не мог поделать. С помощью гипнотического внушения я добился, чтобы она могла вести достойное человека существование, мне удавалось вновь и вновь приводить ее в норму. Правда, спустя некоторое время она каждый раз возвращалась в прежнее состояние, но я в силу своего тогдашнего неведения объяснял это тем, что в ее случае гипноз никогда не достигал степени сомнамбулизма с амнезией. Теперь несколько раз за нее принимался Бернгейм, но тоже ничего не мог поделать. Он добродушно признался мне, что добивался больших терапевтических успехов с помощью внушения лишь в своей больничной практике, но не с частными пациентами. Я имел с ним много вдохновляющих бесед и взял на себя перевод на немецкий язык двух его книг о внушении и его лечебном воздействии на пациента.

Здесь содержится любопытная ошибка, ибо Фрейд уже опубликовал год тому назад первую из двух называемых здесь книг под заголовком «Hypnotismus, Suggestion und Psychotherapie» и снабдил ее обширным предисловием. Он даже опубликовал большой отрывок из этой книги в «Wiener Medizinsche Wochenschrift». В декабре 1887 года, за 18 месяцев до того, как он посетил Бернгейма, он договорился об издании этого перевода.

В предисловии к книге Бернгейма (1888) Фрейд детально рассматривает недавно возникшее противоречие между нансийской школой (Бернгейм, Льебо и др.) и саль-петриерской школой (Шарко). В целом он защищал последнюю. Особенно его волновало следующее: если можно показать, что состояния гипноза могут вызываться внушениями со стороны врача, тогда критики вправе заявить, что то же самое справедливо для симптоматологии истерии. (Бернгейм сам довольно открыто склонялся к такой точке зрения, а Бабински ее отстаивал 20 лет спустя.) Если так, то тогда в этой болезни мы потеряем всякое ощущение действия обычных психологических законов, которым Фрейд приписывал величайшую ценность. Он привел великолепные аргументы в защиту своей точки зрения, что этого не может быть с истерией: схожесть описаний в разные века и в разных странах сама по себе подтверждает это.

Что касается гипноза, он считал, что в основном это явление чисто психологическое, хотя некоторая, например нервно-мышечная, сверхвозбудимость, по всей видимости, является физиологической. Обсуждая эту аномалию, он сделал проницательное замечание о том, что непосредственные внушения со стороны врача следует отличать от более косвенных, которые скорее представляют собой явления самовнушения и зависят от особенностей нервной возбудимости индивида.

Вскоре подобное однообразие повторяющихся внушений начало надоедать Фрейду. Четыре года спустя он в резкой форме выразил свое недовольство этим методом: «Ни врач, ни пациент не могут до бесконечности терпеть это противоречие между полнейшим отрицанием расстройства при внушении и вынужденным его признанием вне внушения». Он убедился, что за явными симптомами расстройства скрывается много секретов, и его не знающее отдыха воображение старалось постичь их суть. Позднее он писал, что с самого начала применения им гипноза он пользовался этим методом не только для проведения терапевтических внушений, но также для того, чтобы проследить глубже историю симптома, то есть применял катартический метод Брейера. В «Очерках об истерии» он сообщает, что впервые применил катартический метод на фрау Эмми фон Н., чье лечение он начал 1 мая 1889 года (через 18 месяцев после начала использования им гипноза в медицинских целях). Как и можно было ожидать, в этой первой попытке применения глубокого сомнамбулизма он не достиг какого-либо глубинного проникновения. В действительности, Фрейд, по-видимому, чересчур полагался в этом лечении на терапевтическое внушение и, как и обычно, комбинировал его с массажем, ваннами и отдыхом. На примере этого случая он убедился в том, что причиной, по которой столь многие благотворные воздействия гипнотического внушения скоропреходящи, является то, что они вызывались пациенткой для ублажения своего врача и поэтому имели тенденцию к скорому исчезновению по прекращении контакта. Заметим далее, что в то время Фрейд все еще полностью находился под влиянием учения Шарко о важном значении психических травм в симптоматологии истерии. Согласно этому учению, перенесенное в детстве потрясение (например, брат бросил в сестру жабу) может явиться причиной возникновения у человека фобии. Идея о личных мыслях (желаниях) неприемлемого содержания была впервые записана лишь три года спустя.