Эрнест Джонс - Жизнь и творения Зигмунда Фрейда

В молодости Фрейд интересовался историей своей семьи, но неизвестно, какими доказательствами он располагал, рассказывая о Рейнской области или о Кёльне, кроме исторического предания о еврейском поселении, существовавшем там во времена Рима. Казалось, что подтверждением его рассказа могло бы служить обнаружение в 1910 году фрески, подписанной «Фрейд из Кёльна», в соборе Бриксена, ныне Бризанона, расположенного в Южном Тироле. Чтобы осмотреть находку, Фрейд поехал туда вместе с братом, но был ли в действительности художник этой фрески одним из его предков или однофамильцем, установить им не удалось.

Прадеда Фрейда по отцовской линии звали Эфраим Фрейд, а деда — Шломо Фрейд. Последний умер 21 февраля 1856 года, то есть незадолго до рождения Фрейда; именно в его честь Фрейд и получил свое еврейское имя Шломо.

Его отец, Якоб Фрейд, родившийся в Тисменице, в Галиции, 18 декабря 1815 года и проживший до 23 октября 1896 года, был торговцем, занимавшимся в основном продажей шерсти. В браке он состоял дважды [7] Роже Дадун в своей книге «Фрейд» (пер. с фран. М. 1994) приводит сведения о том, что Якоб Фрейд был женат трижды. В первый раз на Салли Каннер, родившей Эммануила и Филиппа. После ее смерти, около 1852 г., Якоб женился на Ревекке, о которой известно очень мало и которую Э.Джонс не упоминает в своей биографии. В 1855 г. он женился в третий раз, на Амалии Натансон, матери З.Фрейда. — Прим. перев. . От первого, заключенного в возрасте 17 лет, появились на свет два сына: Эммануил, родившийся в 1832 или 1833 году, и Филипп, родившийся в 1836 году. 29 июля 1855 года в Вене в возрасте 40 лет отец женился во второй раз. Его избранницу звали Амалия Натансон (18.08.1835 — 12.09.1930). С отцом, который дожил до 81 года, и матерью, прожившей 95 лет, Фрейду самой судьбой предназначалась длинная жизнь. О Якобе Фрейде нам известно, что он был чуть выше своего сына, обладал внешним сходством с Гарибальди, имел мягкий характер и был горячо любим всей семьей. Фрейд как-то заметил, что он является копией отца не только физически, но и до некоторой степени — духовно. В его описании отец обретает некоторые черты Микобера, «всегда с надеждой ожидающего какого-либо изменения к лучшему». Ко времени своей второй женитьбы отец уже был дедом годовалого Иона и малютки Полины — детей старшего сына, которому к тому времени шел третий десяток. Таким образом, Зигмунд родился дядей — один из тех многих парадоксов, что предстояло попытаться разрешить его юному уму.

О жизни матери Фрейда в Вене и Ишле, где она, по обыкновению, проводила каждое лето и наслаждалась игрой в карты в такой час, когда большинство старых леди уже лежат в постели, автор книги сохранил множество личных воспоминаний. Мэр Ишля всегда поздравлял ее с днем рождения (который, впрочем, совпадал с днем рождения императора) церемонным букетом цветов, однако в день ее 80-летия он шутливо объявил, что отныне его полуофициальные визиты будут иметь место лишь раз в десять лет. Когда ей исполнилось 90, она отвергла предложенную в подарок великолепную шаль, сказав, что в ней она будет «выглядеть слишком старо». В 95, за шесть недель до смерти, фотография матери появилась в газете; ее комментарий был следующим: «Снимок плохой; на нем мне дашь все 100 лет». Для молодого посетителя весьма необычно звучало ее обращение к великому учителю как «мой золотой Зиги», однако известно, что тесная привязанность друг к другу существовала между ними на протяжении всей жизни. В молодости она была стройной и привлекательной, а присущие ей живость, веселость и острый ум она сохранила до конца своих дней. Мать родилась в г. Броды на северо-востоке Галиции, неподалеку от русской границы. Часть своего детства она провела в Одессе, где обосновались два ее брата. Родители переехали в Вену в то время, когда она была еще ребенком, но у нее остались яркие воспоминания о революции 1848 года и картина, изрешеченная пулями. Она вышла замуж в 20 лет, а через год родила своего первенца Зигмунда, следом за ним появились на свет еще пять дочерей и два сына: Юлиус, умерший восьмимесячным; Анна, родившаяся, когда Фрейду было 2,5 года, Роза, Мария (Мици), Адольфина (Дольфи), Паула, Александр, который был ровно на 10 лет младше Зигмунда. Повзрослев, все обзавелись собственными семьями, за исключением одной дочери, Адольфины, которая осталась со своей матерью.

От отца Фрейд унаследовал чувство юмора, проницательно трезвый скептицизм, привычку формулировать мораль, рассказывая какой-либо еврейский анекдот, либерализм, свободу мысли и, возможно, чрезмерную любовь к жене. От матери, по его словам, к нему перешла «сентиментальность». Это слово, еще более двусмысленное на немецком, вероятно, следует понимать в отношении его темперамента, со всеми теми страстными чувствами, на которые он был способен. Его интеллект являлся исключительно его собственной заслугой.

Как ни странно, но Фрейд упоминает лишь об одном дяде из пяти — по имени Иосиф. Это имя играло определенную роль в его жизни. Свои студенческие годы (1875–1883) он провел на улице Кайзера Иосифа в Вене, Иосиф Панес («мой друг Иосиф» в «Толковании сновидений») был его другом, коллегой и преемником в Институте физиологии, Йозеф [8] Йозеф — немецкая транскрипция библейского имени Иосиф. — Прим. перев. Брейер в течение многих лет был его учителем, который вел его по пути к психоанализу. А Йозеф Поппер-Линкеус ближе всех подошел к предвосхищению теории сновидений Фрейда. Однако прежде всего библейский Иосиф как великий толкователь сновидений был той фигурой, за которой Фрейд часто скрывал свое Я в сновидениях.

Фрейд родился с кипой черных вьющихся волос, поэтому молодая мать называла его «мой маленький мавр». Хотя его глаза и волосы были темными, его лицо не было смуглым. Он родился «в сорочке», и этот факт, как считалось, должен был обеспечить ему счастье и славу в будущем. Вот почему, когда какая-то старуха-крестьянка, с которой столкнулась его молодая мать в булочной, предсказала мальчику славу, сообщив матери, что она подарила жизнь великому человеку, гордая и счастливая мать твердо уверовала в это предсказание. Таким образом, геройское облачение плелось еще в колыбели. Но Фрейд, будучи скептиком, не принимал это легко на веру. Он писал: «Подобные предсказания должны делаться очень часто; на свете столь много счастливых, полных ожидания матерей и столь много старых крестьянок или других старых женщин, которые обращают свой взор к будущему, как только земные силы их покидают, так что предсказательница вряд ли несет наказание за свои предсказания». Тем не менее этот рассказ повторялся, по всей видимости, настолько часто, что когда в 11-летнем возрасте Фрейд услышал новое предсказание, на него это произвело некоторое впечатление. Вот как он позднее описал происшедший случай.