Эрнест Джонс - Жизнь и творения Зигмунда Фрейда

Преодоление своих собственных сопротивлений дало Фрейду намного более ясное представление относительно сопротивлений его пациентов, и теперь он мог гораздо лучше понимать изменения в их настроении. «Я нахожу здесь все, что я наблюдал у своих пациентов: есть дни, когда я брожу подавленный, потому что ничего не понял из сновидений, фантазий или настроений дня, и есть другие дни, когда вспышка молнии вносит связь в картину, и то, что было прежде, раскрывается как приготовление к настоящему».

Естественно, что самоанализ Фрейда не решил сразу все проблемы. В его последующих письмах встречаются описания вариаций в его прогрессе: оптимизм чередуется с пессимизмом, обострением симптомов и тому подобным. В последующий год или два сам его невроз и соответствующая зависимость от Флисса, по-видимому, были еще более интенсивными или более явными, но решимость Фрейда биться до конца ни разу не была поколеблена, и в конечном счете он победил. В его письме от 2 марта 1899 года мы читаем, что проведенный самоанализ принес ему колоссальную пользу и что теперь он намного более нормален, чем четыре или пять лет тому назад.

Если вообще возможно говорить о каком-либо завершении психоанализа, в большей или меньшей степени, то было бы неразумно ожидать, что самоанализ Фрейда, лишенного помощи объективного аналитика, проводимый без неоценимой помощи, получаемой посредством исследования проявлений переноса, также являлся завершенным. Возможно, у нас в дальнейшем будет повод для высказывания предположения о том, как его незавершенность могла повлиять на некоторые из заключений Фрейда.

В начале этой главы указана лишь дата начала проведения Фрейдом самоанализа. Причина этого заключается в том, что, как мне сказал сам Фрейд, он никогда не прекращает себя анализировать, посвящая этой цели ежедневно перед сном полчаса. Э^го является еще одним примером его безупречной целостности.

Переписка с Флисом многое добавляет к тому, что нам известно из других источников относительно образа жизни Фрейда, его привычек и общих обстоятельств жизни в этот период. Даже тривиальные детали, упомянутые случайно, такие, например, как его посещение цирюльника, указывающее на необычную заботу Фрейда, имевшего бороду, о своей внешности; или питаемое им отвращение к некоторым блюдам, таким, как курица и цветная капуста, часто заставлявшее его есть отдельно от семьи; или появление в его доме в 1895 году телефона — все эти вещи помогают нам полнее узнать личную жизнь Фрейда.

Более просторная квартира на Берггассе, в которую Фрейд переехал в конце лета 1891 года, была недостаточно велика для быстро растущей семьи, поэтому в 1892 году Фрейд снял другую квартиру. Она находилась в цокольном этаже того же самого дома и имела дополнительный выход в небольшой, но приятный сад. В ней было три комнаты, которые использовались, соответственно, как приемная, комната для консультаций и рабочий кабинет Фрейда, так что Фрейд имел теперь возможность спокойно сосредоточиться. Такое расположение комнаты сохраняли вплоть до 1907 года.

В одном из писем Фрейд сообщает, что чаще всего его можно найти либо в комнате для консультаций, либо наверху в детской. Он, несомненно, являлся любящим отцом, и в его письмах к Флиссу можно встретить немало упоминаний о его детях. Все они выросли крепкими, здоровыми людьми, но в детстве переболели, казалось, всеми известными медицине инфекционными заболеваниями. Их болезни служили источником постоянного беспокойства, так как следует иметь в виду, что многие из таких заболеваний, как скарлатина, дифтерия, тонзиллярная ангина и тому подобные, являлись в то время намного более опасными, чем в наши дни, и правильный уход за больными был единственной доступной формой лечения.

Несмотря на другие дела, поглощавшие у Фрейда массу времени, он, как образцовый отец семейства, ставил на первое место проблемы своих родственников. Нельзя забывать и о том, что ему приходилось оказывать материальную помощь своим родителям и сестрам. Его брат Александр также оказывал посильную помощь своей семье, но иногда даже ему приходилось занимать деньги (у Флисса).

Самым любимым увлечением Фрейда являлись шахматы. У него почти не оставалось времени на свое хобби, требовавшее большой концентрации внимания, поэтому к пятидесяти годам он вообще отказался от игры в них, предпочитая использовать время более продуктивно. Иногда, когда выдавалась свободная минутка, он раскладывал пасьянс, и была одна игра в карты, которая доставляла ему истинное наслаждение. Это была старая венская игра в карты для четырех человек, называемая тарок. Он увлекся ею в 90-е годы (возможно, еще раньше); позднее это занятие приобрело форму традиции, и каждый субботний вечер благоговейно посвящался ему. Душой небольшой компании являлся профессор Кёнигштейн (офтальмолог, использовавший одним из первых в своей практике кокаин), в чьем доме регулярно и собирались игроки вплоть до смерти хозяина в 1924 году.

Фрейд редко посещал театр или оперу. Причем он ходил только на оперы Моцарта, единственное исключение делалось для «Кармен». Время от времени он также посещал общественные лекции. Так, он получил огромное удовольствие, прослушав лекцию, посвященную Марку Твену, одному из его любимых писателей.

У него было развлечение более общего социального типа. В 1895 году, когда проявляемый по отношению к нему профессиональный остракизм действовал на него удручающе, Фрейд искал близкую себе по духу мужскую компанию. Он нашел такую компанию в еврейском клубе, называвшемся «Бнай Брит», членом которого он оставался до конца своих дней [100] * Членов этого клуба нацисты назвали «подпольной политической группой», это послужило для них предлогом, чтобы захватить «Международное психоаналитическое издательство» в марте 1938 года! . Он посещал общественные и культурные собрания клуба каждый второй вторник и время от времени сам читал там лекции.

Фрейд испытывал страсть к древним вещам. Она удовлетворяла и его эстетические потребности, и его постоянный интерес к источникам цивилизации, как и ко всем человеческим сферам деятельности. Это определенно было его единственным экстравагантным увлечением, если можно так сказать. В письме от 20 августа 1898 года Фрейд рассказывает Флиссу, что купил в Инсбруке римскую статуэтку. Затем он с наслаждением читает Griechische Kulturgeschichte («Историю греческой культуры») Буркхардта и отмечает аналогии со своими психоаналитическими открытиями: «Моя любовь к предыстории во всех человеческих проявлениях остается той же самой». Когда он сделал себе подарок, купив «Илиаду» Шлимана, его особенно заинтересовал рассказ Шлимана о своем детстве, которой автор дает в предисловии, и его ранние мысли, завершившиеся позднее открытием погребенной Трои. «Этот человек был счастлив, когда нашел сокровища Приама, так как лишь удовлетворение детского желания приносит нам счастье». Более формальным образом он высказал ту же самую мысль в одном своем раннем письме: «Я прилагаю определение счастья. Счастье есть последующее выполнение доисторического желания. Вот почему богатство приносит так мало счастья: деньги не являлись детским желанием».