Франц фон Папен - Вице-канцлер Третьего рейха. Воспоминания политического деятеля гитлеровской Германии. 1933-1947

Ватикан, таким образом, был теснейшим образом знаком с обстановкой в Германии 1933 года. Предположения, что мой визит в Рим и последовавшее за ним подписание конкордата были задуманы мной как ловушка для папы, – не более чем нонсенс. Те, кто повторяет подобные обвинения, попросту наносят оскорбление интеллекту нынешнего папы и его тогдашних советников [119]. Пачелли встретил меня очень тепло, и мы досконально обсудили с ним ситуацию, прежде чем он устроил мне аудиенцию у папы Пия XI. Его святейшество принял мою жену и меня весьма любезно, отметив свое удовлетворение тем, что во главе германского правительства стоит теперь человек, бескомпромиссно настроенный против всех разновидностей коммунизма и русского нигилизма. Атмосфера, окружавшая меня, была настолько сердечной, что мне удалось урегулировать все детали проекта соглашения с быстротой, совершенно необычной для отношений с Ватиканом, и очень скоро я уже был на обратном пути в Берлин. Ватикан учел мнение германского епископата и назначил представителем своих интересов архиепископа Фрейбургского доктора Грёбера. Мы работали с ним в полном согласии.

Гитлер согласился с моим предложением с замечательной легкостью. Это было тем более удивительно, что конкордат даровал конфессиональным школам по всей стране полную свободу. Только тот, кто жил в обстановке непрекращающейся борьбы за получение этой уступки, в состоянии понять, какой победой предстало это событие в умах германских католиков. Было ли согласие Гитлера чистейшим обманом? Мне часто задавали этот вопрос. Он ясно понимал, с каким сопротивлением ему придется столкнуться во влиятельных кругах партии, еще усилившихся от притока бывших социалистов и коммунистов; возможно, однако, что он считал свое положение достаточно устойчивым, чтобы позволить себе пренебречь критикой такого рода. Я и теперь уверен, что Гитлер, несмотря на полное отсутствие религиозности, понимал, что примирительное отношение к церкви может обеспечить ему неоценимую поддержку по всей стране. Как лидер ненацистских участников коалиции, я чувствовал необходимость укрепить его позиции в противостоянии с радикальными силами в его партии. Я был уверен, что если новые договоренности получат силу закона, то у Гитлера появится больше возможностей для обуздания этих элементов.

Все аспекты этой ситуации свободно обсуждались нами в Риме, и, какие бы сомнения ни оставались у кардинала Пачелли и доктора Кааса, идея усилить в Германии влияние христианства была слишком заманчива, чтобы от нее отказываться. Мы все отлично понимали, какую важную роль предстоит сыграть Центральной Европе в борьбе с антирелигиозными и тоталитарными тенденциями, наступающими с востока. Для ускорения процесса переговоров Гитлер наделил меня правом действовать в обход обычных каналов, иначе говоря, в обход министерства иностранных дел и герра фон Бергена, германского посла при Святом престоле. Только в июле, на завершающей стадии переговоров, к участию в них был привлечен советник министерства внутренних дел доктор Бутманн. Этот рассудительный и сдержанный национал– социалистический функционер оказал мне всяческую поддержку. Незадолго до моей второй поездки в Рим возникла неожиданная заминка. В партии начали подниматься многочисленные протесты, и Гитлер попытался заставить меня согласиться на внесение в проект некоторых изменений. В конце концов мне все же удалось отговорить его от этого.

Муссолини, с которым я опять встретился, настаивал на важности наискорейшего завершения переговоров. «Подписание этого соглашения с Ватиканом впервые укрепит доверие к вашему правительству за границей», – сказал он. Я воспользовался случаем и попросил его отдать распоряжение своему послу в Берлине внушить Гитлеру мысль о необходимости достижения соглашения без дальнейших проволочек. Еще в июне некоторые нацистские экстремисты, возглавляемые Геббельсом и Гейдрихом, затеяли кампанию борьбы с предполагаемой аморальностью мужских и женских католических монастырей, а теперь, несмотря ни на что, потребовали привлечения некоторых лиц к суду. Было ясно, что они намереваются настроить общественное мнение против католической церкви и разжечь сопротивление заключению всякого соглашения. В связи с этим мне пришлось вступить в длительные письменные и телефонные переговоры с Гитлером. Я объяснил ему, что Ватикан откажется признать его возможным партнером по переговорам, если он немедленно не положит конец этой грязной кампании. Гитлер просил меня заверить папского государственного секретаря, что он немедленно разделается с нарушителями спокойствия. Окончательный проект соглашения был составлен 8 июля, а 20-го числа он был подписан на официальной церемонии в папском секретариате.

Я был чрезвычайно доволен этим результатом и исполнен надежд на то, что достигнутое соглашение послужит началом новой эпохи более прочных и дружественных отношений между рейхом и Святым престолом. Полагаю, у меня есть основания говорить, что его святейшество и государственный секретарь Ватикана испытывали те же чувства. Казалось, что проблема конфессиональных школ решена раз и навсегда, а общие условия конкордата были наиболее благоприятными из всех, когда-либо подписанных Ватиканом [120]. Можно было думать, что дело возрождения основ христианского образа жизни в Центральной Европе обрело прочную основу.

Неудивительно, что антиклерикальные силы ополчились для контрнаступления. Как мне впоследствии стало известно, Геббельс засыпал Гитлера прошениями, в которых приводил доводы против подписания этого «дьявольского» соглашения. Но Гитлер по-прежнему был достаточно влиятелен, чтобы заявить своим радикальным коллегам, что его планы перестройки могут быть выполнены только в атмосфере религиозной терпимости. Он издал приказы о немедленном снятии всех ограничений, направленных против католических организаций, признанных в соглашении, и отмене всех мер, принятых против отдельных католических лидеров и священников. Был издан декрет, в соответствии с которым всякое повторение подобных действий провинциальными нацистскими вождями будет строжайшим образом преследоваться по закону. Гитлер восхвалял конкордат как важнейший вклад в дело укрепления спокойствия внутри страны и выражал надежду на скорейшее подписание подобного соглашения с евангелической церковью. Такая недвусмысленная благосклонная реакция с его стороны безусловно могла успокоить опасения его партнеров по коалиции, если это действительно входило в его намерения.

Один из вопросов, которые нам не удалось урегулировать с помощью конкордата, касался точного определения тех религиозных ассоциаций, которые должны находиться под безусловной юрисдикцией церкви, а также таких – как, например, молодежные движения, – над которыми государство желало сохранить свой контроль. Эта проблема была оставлена для последующего решения на переговорах между министерством внутренних дел рейха и церковными лидерами. В то время как церковь ни в коем случае не соглашалась отказаться от религиозного влияния на молодежные организации, именно устранения этого влияния и добивалось движение гитлеровской молодежи. Это противоречие приводило к постоянным трениям, но, пока я оставался на посту вице-канцлера, окончательного решения так принято и не было.