Франц фон Папен - Вице-канцлер Третьего рейха. Воспоминания политического деятеля гитлеровской Германии. 1933-1947

И другая, еще более важная проблема занимала наше внимание. Южный турецкий фронт, на границе сирийской пустыни между Газой и Беершебой, удерживался армией под командованием германского генерала Кресса фон Крессенштайна, находившегося в подчинении у генерал-губернатора Сирии Кемаля-паши. После провала турецкого наступления на Суэцкий канал Крессу удалось замечательным образом восстановить свой фронт. Турецкие подчиненные относились к нему очень хорошо, и он смог отразить, притом весьма успешно, уже два британских наступления на оазис Газа на своем правом фланге.

Западные союзники, с очевидным намерением провести в Палестине крупное наступление, направили в Египет с Западного фронта генерала Алленби. Наши разведывательные службы донесли, что британцы, в своей обычной манере, методично наращивают силы. Они построили железнодорожную ветку от Каира в расположение своих передовых частей в направлении Газы и провели линию водопровода, абсолютно необходимую в условиях войны в пустыне. У генерала Кресса были поэтому веские основания опасаться за свои позиции. Мне самому пришлось воевать с дивизиями Алленби у Вими, и у меня почти не возникало сомнений в том, что он использует метод, уже опробованный во Франции, – предварит свое наступление ошеломительным валом артиллерийского огня. Если создавалась угроза палестинскому фронту, то и операция против Багдада оказывалась в опасности. Возможный прорыв войск противника позволял ему вступить в Сирию и отрезать багдадскую армию, прервав все ее линии снабжения. Фалькенгайн решил посетить палестинский фронт с инспекцией и отправился туда, взяв с собой своего начальника снабжения и меня.

Впервые в жизни я пересекал высокогорное Анатолийское плато. Огромный, совершенно неосвоенный район казался практически безлюдным. В Карапунаре, высоко в горах Тавр, нам пришлось сойти с поезда и пересесть на импровизированную полевую узкоколейку, которая вела через горы и вниз, на равнину Адана. Она повторяла исторический маршрут, пройденный когда-то Александром Великим и царем Киром. Чем дальше на юг мы продвигались, тем жарче становилась погода. Алеппо был покрыт огромным облаком пыли, поднятой войсками и караванами. Мы проехали через Дамаск и Назарет и, наконец, прибыли в Яффу, где нас ожидал Кресс. Мы проинспектировали весь фронт, что, в условиях безжалостной коричневой пустыни, потребовало от нас большого напряжения сил после нездорового конторского существования в Константинополе. Когда мы возвратились в свой железнодорожный вагон, Фалькенгайн поинтересовался моими впечатлениями от увиденного.

Весь довольно длинный фронт удерживался весьма малочисленными войсками, причем, за исключением одной или двух очень скромных резервных частей, все годные к строю люди уже находились на передовой. Дополнительных линий обороны не существовало. Полевые укрепления могли бы еще считаться достаточными в 1914 году, но ни под каким видом не смогли бы выдержать такого артобстрела, к каким мы привыкли на Западном фронте. Артиллерии и боеприпасов было явно недостаточно, а солдаты, хотя и производили хорошее впечатление, годами бессменно находились на позициях. Пайки были скудные, а система снабжения с работой не справлялась. Половина всех мулов, лошадей и верблюдов была съедена, и на пополнение тягла надежды было очень мало. Фронт возможно было удержать против новых тактических приемов генерала Алленби только при условии обеспечения достаточной глубины обороны. В своем тогдашнем состоянии палестинская армия ослабляла весь южный фланг алеппской армейской группы.

Фалькенгайн согласился с каждым сказанным мной словом. Мы были уверены, что Кресс по-прежнему является самым подходящим человеком для занимаемого им поста, и искали способы помочь ему. Но мы находились в крайне невыгодном положении. Коммуникации союзников, при их господстве на море и лучше налаженном наземном транспорте, намного превосходили наши линии снабжения. Пока мы решали, какие части можно было бы выделить из находившихся в Алеппо войск, было получено новое и очень неприятное известие. На конечной станции Багдадской железной дороги Хайдарпаша, расположенной на берегу Малой Азии напротив Константинополя, взлетело на воздух несколько эшелонов с боеприпасами и были уничтожены важнейшие запасы, предназначавшиеся для армейской группы в Алеппо. Подготовка к багдадской кампании и так уже отставала от сроков по расписанию, а новая катастрофа отбрасывала нас еще дальше назад. Прибытие германского Азиатского корпуса также задерживалось.

Фалькенгайн, которого тем временем сделали турецким маршалом, принял решение отложить багдадскую операцию и сконцентрировать все наличные силы в Палестине для отражения грядущего наступления. Возврат Багдада был в большей мере вопросом престижа, нежели военной необходимостью, в то время как развал палестинского фронта означал бы потерю Ирака и Сирии. Хотя принятое решение было с военной точки зрения правильным, оно имело весьма прискорбные последствия. Фалькенгайн потребовал, на том основании, что часть его армии переходит в распоряжение Кресса, чтобы ему было поручено общее командование, в особенности потому, что он намеревался после отражения британского наступления совершить еще один бросок к Суэцкому каналу. Кемаль-паша был не таким человеком, чтобы добровольно уступить хотя бы часть своей власти, и с азиатским упорством устремился на борьбу против идеи передачи общего командования Фалькенгайну. На обратном пути мы встретились с Кемалем в Дамаске и поняли, что нам предстоит иметь дело с чрезвычайно умным азиатским деспотом, которого поддерживал его начальник штаба, полковник Али Фуад, который считался одним из самых талантливых офицеров турецкой армии. Фалькенгайн и Кемаль не смогли прийти к соглашению, и вопрос о командовании был передан на усмотрение высшего начальства вооруженных сил Германии и Турции.

Я пытался объяснить Фалькенгайну, насколько неприятной может оказаться ситуация, если Кемаль просто получит приказ о передаче командования. В таком случае мы получили бы сидящего в Дамаске очень влиятельного и затаившего против нас злобу противника, контролирующего, ко всему прочему, наши линии снабжения. Но повлиять на Фалькенгайна оказалось невозможно. По характеру он был достаточно упрям и эгоистичен. Это был человек, неспособный переносить поражения, гордость которого была к тому же серьезно уязвлена его удалением после Вердена с поста начальника штаба германской армии. Сейчас он непременно хотел провести операцию, которая бы полностью восстановила его славу и репутацию. А потому о разделении полномочий не могло идти и речи. В конце концов Фалькенгайн оказал давление на уровне кабинета министров и добился своего. Победа эта оказалась пирровой. Начиная с этого момента мы стали сталкиваться с пассивным сопротивлением по-прежнему могущественного Кемаля во всем, что касалось подкреплений и военных поставок.