Ролан Быков - Я побит - начну сначала!

Работа над ролью была мучительной и по условиям производства: вся картина снималась на развалинах, в грязи, два месяца пришлось сидеть в сыром подвале, - и по сумме нерешенных сценарных проблем. Он выложился на этой работе до дна и уже ближе к концу слег с обширным инфарктом. Его роль у Лопушанского озвучивал другой актер, потому что выехать из больницы в Ленинград Быков не мог. Но добился, чтобы группа приехала в Москву, я от его имени посылала телеграммы на «Ленфильм», Сизову на «Мосфильм», в Госкино СССР. Его выпустили на два дня, ночевать он возвращался в больницу и, рискуя получить второй инфаркт, озвучил свою роль. Быков не мог допустить, чтобы его герой говорил чужим голосом. Слишком дорого стоила ему эта работа.

И все же результатом был успех за рубежом, Государственная премия на родине. Студия потрудилась, чтобы вытащить картину, которая вырвалась из рук режиссера. Смонтировал ее Семен Аранович, закадровый текст написал Алексей Герман.

Но это еще не все. У режиссера Е. Цымбала мы снялись в новелле «Реквием по филею», Быков играл забавного укротителя тигров, я -директора рынка. Сандрик Светлов предложил сыграть милиционера в экранизации «Чегемского детектива» Фазиля Искандера, и мы на несколько дней вырвались из Федоровского городка под Питером, где в ледяном подвале шли съемки Лопушанского.

Режиссеры В. Краснопольский и В. Усков, вызывавшие уважение и симпатию Быкова, предложили ему роль в фильме «Соучастие в убийстве». Это было, по словам Быкова, предложение санаторно-курортного типа. Оно дало ему возможность отвлечься от тяжелых съемок у Лопушанского. Он с радостью согласился сыграть одну из главных ролей - следователя Филдса, профессионала своего дела, человека неоднозначного, метящего на должность повыше. Хороший костюм, душистый табак в трубке, красивые машины, интерьеры, доброжелательная атмосфера в группе, понимание и контакт с режиссерами, да еще возможность увидеть Западный Берлин плюс поездка в Румынию, где работал в торгпредстве отец моего сына. Ролан договорился с ним встретиться, чтобы поговорить об усыновлении Паши. Но тот не пришел, а Ролан стал фактическим отцом Павла Санаева.

В один из дней группа выехала на натуру. Лил страшный ливень, в кромешной тьме в машину, в которой ехал Ролан, врезался съемочный автобус и улетел в кювет. Чудом все остались живы.

Мысли об экологии детства как заповедной зоне человечества не оставляют его, их мы найдем и в этом году. Ролан собирался писать книгу, но были и другие замыслы. Быков сочиняет монофильм, пишет стихи, спорит заочно с психологом Игорем Коном, размышляет о монархизме Гоголя, сочиняет новые сцены для сценария «Приключения Васи Куролесова». На «Мосфильм» ему дорога закрыта. Сценарий купила киностудия им. Горького. Там теперь за главного редактора Людмила Голубкина, перешедшая туда из закрытой «Юности». Она уговаривает Быкова ставить. Но его останавливает то, что он чужак на этой студии. «Свой» Василий Шукшин дважды растил бороду для Степана Разина, но до дела так и не дошло - нет производственных мощностей. Ради них он пошел на «Мосфильм». А откуда они возьмутся для «варяга» Быкова, для его «ситцевого мюзикла», каким виделся ему Куролесов?!

Год Быка при всех сложностях был годом Быкова. Выходили роли, сыгранные раньше. Складывались роли этого года. «Чучело» продолжало завоевывать зрителя.

Появилась надежда: может, наконец, выйдет на экран одна из самых дорогих картин Ролана. После пятнадцати лет «ареста» ожил его Локотков, командир партизанского отряда в фильме Алексея Германа «Операция "С Новым годом!"». Картина вышла с новым названием «Проверка на дорогах» и проверку временем выдержала. Оставалось ждать выхода «Комиссара» Александра Аскольдова.

30.11.84 г. Санаторий

Санаевой

Впишу на первый лист Я первую строку.

Я снова жду и жажду вдохновенья. Я снова чистый лист, Хоть на своем веку

Не раз, как в первый раз, испытывал волненье.

Свободно входит стих,

Шум моря за окном,

И строки, словно волны, набегают.

Я, слушая, притих

И чувствую одно:

Меня все мысли дня под вечер настигают.

И с каждою волной,

И с каждою строкой,

Как на берег, кидаюсь я обратно.

Хочу к тебе одной,

Что без тебя покой!

Зачем, меж тем, я здесь - мне непонятно!

Я вышел на балкон. Осенняя луна

Ярка в ночи, но свет и вял, и бледен.

И, навевая сон,

Бежит внизу волна,

Пейзаж осенней ночи тих и беден.

Волна, и вновь волна —

Так день пройдет за днем,

Я стану сам полуночным прибоем.

Изведаю сполна

Всю соль и горечь в нем,

Мы с ним помчим в ночи и берега умоем.

Ну что ж, я спать пошел, Умыты берега...

Тут вовсе не тепло, хотя и Сочи...

Тебе там хорошо,

Вокруг тебя снега,

А тут все юг вокруг, мой друг...

Спокойной ночи!

01.12.84 г.

Приехал вчера в Сочи, дозвонился Лене и маме, написал первое стихотворение и лег спать. Я боялся, что будет скучно, но за окном море и солнце, никого на берегу, кричат чайки. Я вдруг испугался, что из 26 дней пошел уже второй. Отдохнуть мне хочется, настроение пока не рабочее.

Парк в санатории Совмина «Сочи» носит высокий титул 4-го Управления. Почему 4-го, понимают только посвященные. Честолюбие обитателей выражено сразу же и непосредственно: там, где, у «прочих» обычно стоят фонтаны, и здесь фонтан. Но на месте, где положено стоять мальчику, обнимающему лебедя, или какой-нибудь нимфе, тут в центре фонтана земной шар. Ни больше, ни меньше. Он сделан из металла, и на нем лепные материки. А вокруг, по четырем сторонам, голубые ели — родные сестры тех, что у Мавзолея, у самого Кремля. Так что на территорию санатория всякие такси не допускаются. А чтобы отдыхающим можно было каждый раз раз ощутить свои привилегии, кроме основного парадного входа и выхода, в боковине глухого бетонного забора, окружающего санаторий, сделана

«калитка» — глухая железная дверь, ведущая внутрь парка «Ривьера».

Оттуда и до рынка недалеко, и до торгового центра, и вообще: выйти из санатория во внутренние «покои» главного городского парка, так сказать, «тайным ходом» — в этом что-то есть. Рядом с земным шаром в фонтане с голубыми елями по углам такая калиточка уже не кокетство, а положение в обществе. Тут действительно очень хорошо — просторно, ухоженно, мрамор вымытый, красиво.

Пальмы, сосны, олеандры, бамбук, магнолия и т.д. Но в этом раю не все просто: есть привилегированные этажи, есть номера на двоих, есть полулюксы, есть полные люксы — как полные генералы, но при этом на территории есть и дачи — двухэтажные особняки для привилегированных среди привилегированных.

А в городе тихо. Не сезон. В ресторане гостиницы «Магнолия» — ни одного человека. Сверкают белизной скатерти на столах и приборы. Это уже не то ожидание, когда в назначенный час за столы сядут «люди», когда всюду карточки «не обслуживается». Сейчас все обслуживаются, но никого нет. Это безнадежное ожидание — так, наверное, выглядит кризис.