Ролан Быков - Я побит - начну сначала!

Но одно оплатило все! Как я люблю картины Олега Целкова! Там их четыре — одна другой лучше. Неужели я его никогда не увижу?! Неужели не сумею приобрести ни одной его работы? Весь вечер я смотрел на них — какое чудо! Он красив, он в тоске и боли не теряет ни цвета, ни формы, он красочен буквально, он созидает живописную материю! Его вещи полны художественной плоти. Наив, боль, детство, театр, и еще... честность в реалистическом адресе.

Женя Евтушенко мне никогда особенно не нравился, но вчера поразительно выиграл в сравнении. Его раздражение всеми выразилось хотя бы в том, что он не читал своих стихов. Все-таки это противоестественно — прийти в дом к поэту и не послушать его.

А когда пришел пьяный Фогель [77] Виктор Фогельсон — многолетний редактор отдела поэзии издательства «Советский писатель». и стал кричать Жене — а помнишь, как ты писал молодым (он цитировал стихи, стуча кулаком), требовал продолжения, было смешно и жалко: карикатурно!

Нет, это все не нужно, крайне неинтересно и скучно, а наблюдать больно и почему-то стыдно.

08.02.82 г.

Вроде, тьфу-тьфу-тьфу, болеть закончил. И опять видимо-невидимо дел. Опять опасность делать-делать-делать-делать и ничего не сделать.

16.02.82 г.

С 11 -го — в Матвеевском. Первые дни проболел. Легкие — температура — все, что было в январе. «Чучело» пишется. Особых прозрений пока нет. Все время маленькие радости -то реплика, то решение. Это страшит. Появляются «нужные» сцены. На данном этапе еще можно терпеть, но далее проследить — не подножные ли это «профессиональные» решения. Сейчас говорят о профессионализме с пафосом. Искусство заболевает этим самым профессионализмом, как сухоткой. Вот, например, «сплетню» о Николае Николаевиче: я записал ее в «Молочной» — а может быть, надо, чтобы сплетничали дети? (Так, как мы дразнили нашу сторожиху в пекарне. И чего мы к ней приставали? Мы ведь даже не знали ее. Мы располагаем только дразнилкой: «Сторожиха — длинный нос!» Одного этого было достаточно для того, чтобы мы годами дразнили ее!) Уборка в доме тоже не получилась: важно было, чтобы стало не просто понятно, что выжил, а чтобы на эту тему была сделана художественная, а вовсе не иллюстративная сцена. (Может быть, и в актерской работе у меня так? Нет. По-моему, так еще не было — но проследить за собой стоит.)

Вообще: сцена детей может быть очень интересной — дети повторяют слова и дела взрослых. И маленький, который в конце сплетни скажет:

— «Небось... на сберкнижке... тыщи!»... (Сплетня чем более нелогична, тем более правдива.) Да! Не забыть.

В какой-нибудь сценарной по жестокости сцене должны мимо пройти две дамы (или двое «понимающих детские души»): «Что вы делаете, а?» — голосом конферансье.

— Играем!

— Ох... Дети! Такие непосредственные!

Все, что я делаю, и все те, кто по эту сторону, — это борьба со вселенской пошлостью. Массовая культура — самый общий и самый глобальный шаг пошлого. Мы должны понимать, что сегодня пошлости не противопоставлено общественное сознание, ибо само общественное сознания может быть пошлым. Пошлость человека не так страшна, как пошлость коллектива. Пошлость коллектива — явление типа гидры с двенадцатью головами: где отрубишь три, вырастает четыре.

18.02.82 г. Ночь

Сегодня свадьба Олега. Очень не нравится мне эта затея. Пара ли они? Наверно, нет. Да и не в этом дело: у Олега пока нет перспектив, ибо нет позиций.

Современный стиль? Есть ли он? В чем он?

Я бы назвал это стиль «Дизайн» — по типу самого дизайна. Никита Михалков, во-первых, дизайнер в своих картинах. Дизайнер и Панфилов, и Климов, и Шепитько.

Но как быть с Андреем Тарковским, с Иоселиани? (Это - иное, это свой стиль, даже именной.)

Стиль дизайна — удачное выражение. Кроме всего прочего, очень важно, чтобы вещь была сделана не только рационально, но и роскошно, интересно, любопытно, модно. И это вовсе не плохо! Это стиль и Вознесенского, и Любимова в театре, и Эфроса в «Женитьбе». Красиво — и этого тоже вполне достаточно!

На Пленуме СК СССР

Поставим вопрос поглубже, при этом как можно шире, не столько по сути вопросов, сколько в целом о мире! И, может быть, вовсе не надо нам говорить о кино — главное, шире и глубже, а уж о чем — все равно!

12-13.02.82 г.

Как неожиданно закончилась тетрадь!

Еще одна тетрадь и что в ней проку?

Придумал же себе я сам мороку

Писать раздумья и стихи писать!

Да есть ли, право, тут стихи вообще?

Иль это все забава для гордыни

Такая тривиальная поныне

Все не туда, не так и все вотще!

Нет! Все же что-то есть в тетради этой

Хоть за иные мысли и слова

Должна бы с плеч рубиться голова,

Да пусть останутся мои грехи секретом.

Спокойной ночи, друг последний мой, — тетрадь.

Бумага стерпит все! А с дурака что взять!

Перед выбором, поиском материала для нового фильма Быков много читал, анализировал, писал, смотрел спектакли, фильмы, встречался с разными людьми. Планов всегда было с переизбытком, слишком много было ухабов на пути и надо было, как говорил Быков, пеленговаться и понимать, на какой широте и долготе ты находишься.

Последняя картина, снятая на Мосфильме, «Автомобиль, скрипка и собака Клякса». Фильм делался в развитие идей «Айболита-66» с применением вариаэкрана, на который у Быкова был патент; он продолжал в «Автомобиле...» поиск нового киноязыка, но если в «Айболите» были условные персонажи, то в «Автомобиле, скрипке и собаке Кляксе» герои - дети и театрализованные музыканты - по ходу действия превращающиеся в персонажей, готовых помочь детям. Картина получила приз и диплом за лучшую режиссуру на Всесоюзном кинофестивале в Кишиневе, хорошую прессу и прокат и оценку зампреда Госкино Павленко - «выкрутасы».

Пятнадцать лет Быков на «Мосфильме» пробивал «Ревизор» Н.В. Гоголя, даже пять лет стоял в планах «Мосфильма» с этой постановкой. Но очередной поход к председателю Госкино закончился отказом. «Нет, мы сейчас это делать не будем», - сказал Ф. Ермаш, а через полгода постановку дали Л. Гайдаю. И вышел не «Ревизор», а «Инкогнито из Петербурга». Но так, видимо, было спокойней для власть пРедержащих. Они еще помнили песенку из «Айболита-66»: «Это очень хорошо, что пока нам плохо». А уж «Лекарств дорогих мы не Употребляем, больной умрет, так он и так умрет» в быковской интерпретации слышать не хотелось, хотя это был классический текст. В руках Быкова, очевидно, классик был взрывоопасен.

На телевидение, в объединение «Экран» Быков принес сценарий «Нос» Гоголя. Фильм был запущен и снят. Так Быков еще год прожил со своим любимым автором.