Лаврентий Берия - Сталин слезам не верит

10/IV-39

Фриновский обещал рассказать всю правду, сказал, все напишу своей рукой, и допрашивать не надо. Сам напишу.

Посмотрим. Долго мы с Михаилом говорили, вижу, что осознал. Поздно, Михаил. Цапались мы как товарищи, а теперь извини, сам ты себя довел до того, что враг. Эх, дураки! Сам теперь говорит: «Был человек, стал г…вно». Зачем?

Николай [98] Н.И. Ежов. тоже арестован. Пока Фриновский не напишет свои показания, говорить с Николаем не буду. Дагин раскрыл много и другие тоже, но посмотрим, как Николай себя поведет. Допрашивать будет Богдан [99] Б.З. Кобулов, тогда начальник Следственной части НКВД СССР. .

Решено судить вскрытых троцкистов, правых и вредителей [100] 8 апреля 1939 года Политбюро приняло Постановление о передаче в Военную коллегию Верховного суда СССР дел «на активных участников контрреволюционных, правотроцкистской, заговорщицкой и шпионской организаций» для рассмотрения в соответствии с законом от 1 декабря 1934 года «в количестве 931 человека». Было решено в отношении 198 руководящих участников этих организаций применить BMH, а остальных 733 обвиняемых приговорить к заключению в лагерь на срок не менее 15 лет каждого. . Этих вскрыли. А сколько еще их по углам?

13/IV-39

Хреново. Окончательно ясно, что Николай — враг.

Комментарий Сергея Кремлёва.

Хотя объём репрессий уже с начала 1939 года резко снизился и начался возвратный реабилитационный процесс, это, конечно, не означало, что отпала объективная необходимость в подавлении разоблачаемых врагов государства. Необходимость имелась постольку, поскольку имелись враги.

Вернёмся немного назад — в 1937 год и кратко остановимся на причинах массовых репрессий.

Враги страны имелись в верхах, потому что значительная часть советской элиты не выдержала испытания ситуацией «из грязи в князи» и с годами погрязла вместо дела в политиканстве и заговорах.

Враги нового строя имелись и в низах, в массах. Это были и «бывшие», в том числе — из среднего класса и т. п., и простые люди, не понимавшие, что основные перемены в стране совершаются во имя если не их ближайшего благоденствия, то уж точно — во имя благоденствия их детей.

То есть репрессии были необходимы. При этом наиболее деятельную антиобщественную часть как верхов, так и низов необходимо было устранить из жизни общества физически.

Во-первых, антисталинские верхи даже в той их части, которая происходила из «старых большевиков», были не такими уж и старыми. Например, Авелю Енукидзе (в партии с 1898 года) в год расстрела было 60 лет, Постышеву (в партии с 1904 года) — 52 года, Чубарю (в партии с 1907 года) — 48 лет. Что уж говорить о членах партии с 1917 года! Многим из них, доросшим до высоких постов и на этих постах переродившимся, не было в 1937 году и сорока лет.

Просто снятые со своих постов, просто лишённые власти, бывшие «верхи» тут же начали бы за неё бороться любыми способами. Опыт-то имелся.

«Низовые» активные антисоветчики тоже были не стары, но перевоспитать их убеждением, словом, было уже невозможно.

Масштабы расстрелов в 1937–1938 годах ныне серьёзно преувеличены, но вряд ли они составляют число менее 200.. 250 тысяч человек, включая как низовой слой репрессированных, так и верхи.

Представим себе — что было бы, если бы несколько десятков тысяч репрессированных бывших руководителей не расстреляли, а направили в лагеря? И если бы не было расстреляно сто-двести тысяч низовых антисоветчиков…

Возьмём бывшие верхи… Это ведь была очень опасная компания, имеющая опыт подпольной работы, Гражданской войны, локальных конфликтов, а также опыт организационной и агитационной работы. Соединившись с не расстрелянной, а просто направленной в лагеря наиболее активной частью антисоветской массы числом в сотню-другую тысяч человек, эти бывшие верхи в сочетании с заключёнными из низов д али бы такую взрывчатую смесь, что под угрозой оказалось бы само существование СССР.

В реальном масштабе времени это понимали и сами репремированные, и, естественно, Сталин и сталинское Политбюро. Сталин, конечно же, не мог допустить возможности дестабилизации обстановки в стране, да ещё и в условиях вполне реальной внешней агрессии, возможно — польской, возможно — польско-германской, возможно — японской, возможно — общеевропейской под рукой Антанты.

Тогда жертвы мы считали бы на большие миллионы!

Вот почему в 1937–1938 годах было так много «расстрельных» приговоров — этого требовала суровая историческая реальность тех дней.

Полные своды протоколов допросов арестованных в 1937, 1938 и 1939 годах высокопоставленных деятелей ВКП(б), НКВД, РККА и промышленности, в том числе, например, показания Евдокимова, Дагина, Фриновского, не говоря уже о Ежове, Ягоде, не обнародованы по сей день. Нет полной картины и по следственным делам тех лет в «низах».

Рассекречены крохи.

Но, как по капле морской воды можно судить о солёности всего моря, так и крохи правды о тех годах позволяют представить их картину если не во всей полноте, то достаточно объективно. И становится понятно, что арестованные и расстрелянные были действительно виновны в том, в чём их обвиняли. Даже, в большинстве своём, в низах.

Ясно видно и то, что историческая и нравственная правота — безусловно за Сталиным и Берией.

Ведь те, кого пришлось арестовывать Берии и кого пришлось осуждать на смерть Сталину, долгое время были их товарищами по общему государственному делу. И эти бывшие товарищи, скатившиеся до интриг и прямого предательства, в своё время не так уж мало сделали для успеха той борьбы за новую Державу, участниками которой были Сталин и Берия.

Но если Сталину и Берии предстояли ещё годы великих трудов и побед, то для Ежова, Фриновского и их подельников всё было позади. И такую судьбу они уготовили себе сами. Скажем, 4 августа 1939 года Ежов на допросе говорил интересные вещи, а именно:

114

«Первые результаты операции для нас, заговорщиков, были совершенно неожиданны. Они не только не создали недовольства карательной политикой советской власти среди населения, а наоборот вызвали большой политический подъем, в особенности в деревне. Наблюдались массовые случаи, когда сами колхозники приходили в УНКВД и райотделения УНКВД с требованием ареста того или иного беглого кулака, белогвардейца, торговца и проч.

В городах резко сократилось воровство, поножовщина и хулиганство, от которых особенно страдали рабочие районы.

Было совершенно очевидно, что ЦК ВКП(б) правильно и своевременно решил провести это мероприятие…»

То есть всё начиналось разумно. В стране действительно имелось немало антиобщественных элементов, способных на активные действия в случае обострения ситуации или внешней интервенции. За партии крупного капитала на выборах в Учредительное собрание голосовало примерно 17 % избирателей. Эта цифра не может быть принята как представительная потому, что в выборах в октябре 1917 года (к слову, они прошли уже после Октябрьской революции и при поддержке новой власти) смогли принять участие не все, особенно в сельской местности. К тому же через двадцать лет многие антисоветски настроенные граждане или умерли от естественных причин (возраст), или эмигрировали. Тем не менее если предположить, что активно антисоветски было настроено всего 3–4 % населения, то при взрослом населении СССР к 1937 году примерно в 120 миллионов человек размер потенциальной «пятой колонны» мог достигать 4–5 миллионов человек. Но, даже по раздутым данным хрущёвцев и всех последующих фальсификаторов истории, в 1937–1938 гг. было репрессировано не более 2 миллионов человек.